Грусть улыбается искренне - [14]

Но, понимая, что в сложившейся ситуации разумнее не добивать организм какими-нибудь быстрыми завтраками, Витька смирился с глупым голодным положением и, сунув сотовый в карман штанов, двинулся в восьмую палату налаживать контакты с новыми знакомыми. Он умел находить общий язык с людьми, не со всеми и не всегда, но в большинстве случаев. Виктор знал, с чего начинать беседу, чем занимать или веселить народ, что и как говорить, дабы не выглядеть придурком. Знал и как ответить, если кто-то переходил границы. А если «ответ» не принимался, то умел и наподдать. Когда Витька ходил в детский сад, мама постоянно учила его, что любой спор можно решить словами, по-доброму, без кулаков. Может, в детском саду такая фишка ещё прокатывала, но в старших классах, если не умеешь за себя постоять, рано или поздно превращаешься в «Аркашку», которого пинает всякий, кому не лень, даже девчонки. Аркашку, кстати, Витёк вспоминал без особой радости, боясь, что, существуя тут, в больнице, через некоторое время станет на него похожим.

Парень миновал столовую, где оставшиеся четыре человека мужественно боролись с кашей, и побрёл вдоль коридора, внимательно читая надписи на дверях. Из открытой палаты Витька услышал знакомые голоса — Саня воодушевлённо рассказывал какую-то, видимо, очень увлекательную историю. Виктор зашёл без стука, встав с краю.

— Там к границе подходишь, там такой вертолёт летит. Да, и охрана. Я как увидел, думаю, йомть, валить надо! Охранники такие, поняли типа, что завтыкали. Бац, смотрят на меня. Я думаю, всё, блин, капец. Жму на пробел, чтобы побыстрее тикать, а он запал! Сука, думаю, впопыхах нашарил мышку, давай давить на все кнопки. Ну, думаю, задница мне, практически весь уровень прошёл, чтоб так запороться! Жизнь почти на нуле. Сваливаю, короче, вижу: тут такая ружбайка валяется. Это я ещё в самом начале чувака завалил, а оружие не взял. Ну и теперь так кстати! Я хап ружбайку, поворачиваюсь, всех их ба-бах! А сам назад-назад, короче, на безопасную территорию! Вот так…

— Фигня. Там можно тех чуваков обойти, просто на вертолёт прыгаешь, — с лицом знатока всего и вся бросил Дима.

— Так я пробовал!

— Там надо контрл зажимать.

— Ну так а я как делал?! — Сашкино терпение лопалось. И он уже начинал сердиться на Димку, потому что тот знал явно больше. — О, Витёк! Кам он!

Виктор наконец был замечен и официально приглашён в палату товарищей. А Сашка как бы между прочим, чтобы уйти от разговора об игре, который развивался явно не в его пользу, переключился на гостя.

— Чё так скромно? Падай, мы тут на Эмкиной кровати тусуемся.

— О, ещё один, — из угла палаты послышался раздосадованный женский голос: молодая родительница, слегка усталая, как и все родители здесь, сидела у постели маленькой дочки. — Орите потише, за день от вас голова трещит.

— Ещё только утро, — хихикнул Димка и добавил уже шепотом, чтобы слышали только друзья: — Всё только начинается.

Виктор осмотрелся: палата отличалась от одиночного бокса разве что большим размером, а так на потолках — те же старые лампы с побитыми плафонами, на карнизах поверх гардин — такие же шторки-тряпочки. Несмотря на то, что на подобную общую палату приходилось два окна, светлее помещение не казалось, наверное, потому что выходило на западный сырой двор, куда солнце спускается только к вечеру. Виктор и Саня восседали на Эмминой койке, что располагалась вдоль зеленоватой стены у входа. Сама же хозяйка лежбища и гость Димка валялись на соседней пустой кровати, где никто не обитал. Матрац на ней был закатан в «рулет», а подушка, лишенная наволочки, стояла уголочком. Мамочка-тихоня с рыжеволосой дочкой ютились в дальнем углу у окошка. Малышка наверняка мечтала о карьере модельера, потому что все стены вокруг были увешаны корявыми рисуночками разнообразных цветных платьев, костюмов и шляп. Ещё одна койка пустовала, но временно, что Виктор понял из наличия кружки и маленького синего блокнота на тумбочке возле.

Димка, уже забывший, когда последний раз общался с расчёской, незатейливо ковыряя в ухе, начал снова:

— Шпал, так что там с вертолётом?

— Да заколебали меня ваши стрелялки! — нетерпеливо дёрнулась Эмма, наверное, желающая спасти Саню от этого разговора. Ведь он явно проигрывал в компьютерной области знаний Димчику, но признавать это не желал и чувствовал себя некомфортно. Обрадовавшись тому, что Эмма сумела соскочить с напрягавшей беседы, Шпала, потирая руки, предложил сыграть в карты. По тому, с каким рвением парень полез в тумбочку за колодой, Витька сделал вывод, что в этой области Санёк уж точно не проиграет. Эмма лениво потянулась, как бы невзначай поправив ярко-салатовый обруч, который точно светился на фоне её тёмно-русых волос.

— Ну карты, так карты… — тоскливо произнесла она и снова потянулась рукой к волосам, кокетливо заправив мешавшую глазам прядь за ухо.

— В дурака? — спросил Витька, получив шестую карту.

— Да, — Шпала повернулся к Эмме: — Повторяю для одарённых: козырь — пики.

Витька заметил пиковую шестёрку у себя и начал игрище.

— Помнится, в последний раз играл в лагере. Мы с друзьями чего-то редко в картишки. Надо будет исправить ошибочку, — сказал Витя, следя за тем, как Саня подкидывает уже немного раздосадованной Эмме валета и две десятки.