Грушевая поляна - [38]

– Иди сюда, мальчик, вот твои родители, папа, мама, – говорит Мадонна.

У Дали на глазах слезы. На фото стоят двое: высокий седой мужчина в джинсах и белой футболке улыбается в пышные усы, рядом с ним на газоне широкобедрая женщина в пестрой длинной юбке и белой блузе. У женщины прямые пепельные волосы до плеч и добрая улыбка.

– Вот такие они, Джон и Дебора, – торжественно произносит Мадонна, указывая пальцем на фото. – Вы бы только знали, какие они сказочные люди! На днях хочу позвать журналистов, я уже кое-кому рассказала эту историю, и они очень заинтересовались. В министерстве все прямо обезумели, очень мне помогают.

Дети слушают как завороженные.

– Ираклий, тебе понравились Дебора и Джон?

Ираклий пожимает плечами:

– Ага.

– А сюда они будут приезжать иногда? – допытывается Пако, но ему никто не отвечает, и он сам вскоре забывает вопрос.

Лела разглядывает Дебору и Джона. Их лица, одежду и газон. Замечает в углу снимка капот машины.

– Это их машина? – спрашивает Лела.

– Не знаю, – вскользь отвечает Мадонна и переходит к другим снимкам.

Теперь на фотографиях появляются члены семьи Деборы и Джона: взрослые дети, которые живут отдельно, в собственных домах. Потом Мадонна показывает собравшимся вокруг нее зрителям фото усыновленных Деборой и Джоном детей, которые не похожи на друг друга и все разные по возрасту и внешности. После нескольких белокожих появляется один чернокожий юноша, который глядит прямо в камеру и улыбается во весь рот, показывая блестящие ровные зубы. На юноше черная мантия, на голове черная шапочка странной формы. Дети заходятся истерическим хохотом.

– Тьфу, черт! – смеется Леван.

Дети никак не могут успокоиться. Мадонна пытается объяснить, кто на фото, но в этом гвалте ее никто не слушает. Лела догадывается, что чернокожий парень – приемный сын Деборы и Джона, и в тот день он окончил с отличием учебное заведение.

«Наверное, получил золотую медаль!» – думает Лела и вспоминает Кирилла.

Вскоре все отправляются смотреть телевизор.

Коба и Лела снова встречаются в конце Керченской улицы. Коба не хочет, чтобы кто-то видел, как он сажает в машину девушку из «школы для дебилов». Он выбирает окольные пути, везет Лелу по тихим извилистым переулкам. Если видит знакомого, просит ее пригнуться.

Весь день пекло солнце, в машине душно, и, когда Коба выезжает за город, сквозь открытые окна в салон врывается приятная прохлада.

За стрекотом кузнечиков Леле слышатся чьи-то шаги. Коба оглядывается: вокруг ни души. Лела ложится на спину, обхватывает ногами бедра Кобы и старается двигаться в такт. Кобе не нравится ее активность, он любит верховодить и не хочет, чтобы Лела шевелилась. Неожиданно для самой себя Лела хватает Кобу за тощие ягодицы, прижимает к себе и чувствует, как в животе расплывается тепло, как все ее тело словно превращается в туго затянутый узел, в пузырь, в котором накапливается вода, потом жар растекается по телу, она впивается пальцами в ягодицы Кобы и беззастенчиво стонет. Возбужденный Коба, слегка сбитый с толку, приподнимается на руках и вскоре тоже кончает. С носа его срывается капля пота.

Лела выходит из машины, идет на поле, чтобы помочиться, и скрывается в траве. Когда она возвращается, Коба, уже одетый, стоит у машины и курит. Лела просит у него сигарету.

В машину они садятся без слов. Коба достает из заднего кармана кошелек, протягивает Леле пять лари.

– Не нужно, – вдруг говорит Лела.

Коба смотрит на нее с удивлением, не понимает, что она имеет в виду.

– Не нужно, – повторяет Лела.

Лицо у нее раскраснелось, потные волосы прилипли ко лбу. Кобе кажется, что она даже улыбается.

– Не надо, – снова произносит Лела, – я ведь тоже кончила.

Коба бьет ее кулаком в лицо. Лела вскрикивает от неожиданности, хватается за лопнувшую губу.

– Ах ты, дебилка! Пошла вон отсюда!

Лела одной рукой держится за губу, другой открывает дверь и выходит. Коба швыряет ей вслед пять лари, захлопывает дверь и задним ходом выруливает на грунтовку. Лела остается одна среди стеблей кукурузы. Лела маячит на дороге, точно привидение, которому некуда идти и у которого нет другой цели, кроме как напугать случайного путника.

Шум машины стихает вдали, Лела подбирает пятиларовую бумажку, складывает и прячет в карман. Кузнечики стрекочут еще громче. Над полем сгущаются синие сумерки. Налетает ветер, и кукуруза шумит, как море. Лела стремительно выходит на трассу и поднимает руку.

Вскоре останавливается белая «нива», у водителя усталое лицо и натруженные руки, он смотрит на Лелу, замечает ее испачканное в крови лицо.

– Что случилось, кто тебя обидел?

Лела кривится и вдруг заливается слезами, вытирая грязными руками глаза. В горле у нее стоит ком.

Мужчина сворачивает на обочину, выходит и, порывшись на заднем сиденье, протягивает Леле бутылку воды.

– Подставь руки, я тебе помогу умыться.

Лела вылезает из машины, нагибается, протягивает незнакомцу ладони и умывается.

– Ты молоденькая девушка, нельзя тебе ходить одной, – говорит ей водитель, когда они оба вернулись в машину и едут в город. – Вокруг столько нелюдей и подонков. – Он смотрит на дорогу. – Родители у тебя есть?