Группи: Sex, drugs & rock’n’roll по-настоящему - [85]
Мы выскользнули из «The Joint» с поистине королевским пафосом. Я была с Сэмом, а Дэнни сопровождали две девицы, которых он закадрил для себя и Кита. Спутницу Дэнни не радовал такой расклад, и я слышала, как она говорила своей подруге в гардеробе: «Не понимаю, почему тебе всегда достаются вокалисты? А я опять ухожу с техником». Потом они завели типично фанатские разборки насчет того, чья очередь клеиться к участникам группы, а чья — цеплять техника, чтобы дать возможность подруге познакомиться с настоящими музыкантами. Девицы даже разработали целую систему для подкатов, но мне такое не по нутру. Обе не представляли собой ничего особенного, и если бы не крутые шмотки, они вообще затерялись бы в толпе прочих фанаток. Впрочем, благодаря полупрозрачным платьицам, длинным волосам и яркому макияжу смотрелись они вполне терпимо.
В такси Сэм сидел рядом со мной и подал голос единственный раз, сообщив мне, что он совершенно упоролся. Мне пришлось смотреть, как другие две девицы целуются и обжимаются с Дэнни и Китом, и я невольно задумалась, не похожа ли на них и сама, ведь все мы группи, пусть и с разным подходом. Понимают ли они, что это всего лишь на одну ночь? Или надеются на продолжение? Да нет, им вполне достаточно одного раза. Главное — переспать с музыкантом. Глядя на их целеустремленные лица и раскованные манеры, я поняла, что девчонок совершенно не смущает их двусмысленное положение: они точно знали, зачем они здесь, тогда как я далеко не была в себе уверена.
Даже не знаю, хотелось ли мне вообще замутить с этим Сэмом. Он был настолько не в себе, что вряд ли вспомнил бы меня на следующий день. Конечно, можно расслабиться и ни о чем не думать, как эти две девицы, но зачем? Зачем отдавать ему сегодня мое тело, если завтра он меня и в лицо не узнает? Все видели, как я уехала с Сэмом, и успели оценить, что я смогла закадрить такую популярную личность. Я украдкой оглядела его. Не такой он уж и симпатичный, да еще и пьян в хлам. Похоже, даже не в силах держать глаза открытыми. Но его худоба, модный прикид и особенно его длинные кудрявые волосы производили должный эффект. И конечно, он из Event. Видимо, в сознании Сэма отложилось, что он снял красивую девчонку на ночь, и теперь, когда дело сделано, можно на время расслабиться и погрузиться в алкогольное забытье до самого дома, а там придется еще чуть-чуть напрячься, пока я не приступлю к заранее отведенной мне роли «постельной грелки».
Когда мы добрались до их жилища, я по-прежнему не решила, спать мне с ним или нет. Дома у них было просто шикарно: антиквариат, дорогая мебель и новомодная аппаратура производили неизгладимое впечатление. Мы прошли в большую гостиную, где обнаружили немолодого толстяка, дремлющего на диване. Когда мы вошли, он проснулся и вежливо кивнул, хотя к нему никто не обращался. Он встал с дивана и пошел к креслу в углу комнаты. Перед тем как снова уснуть, толстяк сделал большой глоток виски из полупустой бутылки, которую ни на секунду не выпускал из рук. Сэм вроде бы немного ожил. Оказавшись дома, он немедленно принялся поправлять коврики и убирать мусор; он даже заставил девицу Кита встать, пока взбивал подушки на диване, а когда я вытащила сигареты, немедленно подсунул мне пепельницу, предварительно вытряхнув ее в камин.
— Что с тобой? — спросила я.
— Он у нас как старая бабушка, — пояснил Кит, укладываясь головой на коленки своей девицы. Та обхватила его лицо ладонями и сосредоточила на нем все свое внимание. — А ну-ка, скрути мне косяк, — велел он ей и позвал толстяка, чтобы тот принес все необходимое.
Мужик без лишних слов передал девице полиэтиленовый пакетик с бумажками и травой, а потом так же молча вернулся в свое кресло. Я так и не поняла, кто он такой.
— Не переношу бардак, — заявил Сэм и попытался выровнять книги на полке, но упал сам.
— Но здесь и так все в идеальном порядке, — возразила я.
— Не квартира, а ночлежка, — ворчал Сэм, кое-как поднимаясь на ноги и устраиваясь возле меня. — Терпеть не могу всю эту грязь.
У парня явно проблемы, подумала я.
Вторая девица едва успела присесть, как Дэнни утащил ее в спальню. Сэм взял меня за руку и принялся лениво целовать в губы. Внезапно он подскочил, будто вспомнил о чем-то важном, и пошел ставить музыку. Он долго возился с настройками на усилителе и жаловался, что баланс плохо отстроен.
— Да все нормально, — сказал Кит и передал мне косяк, который ему пришлось скрутить самостоятельно, потому что девица оказалась не способна на выполнение подобных задач.
Я сделала пару затяжек и протянула самокрутку Сэму. Тот нахмурился и недовольно посмотрел на меня.
— У нас так не принято, — сказал он и глубоко затянулся пару раз. — Смотри… — С этими словами он выдохнул дым и аккуратно положил косяк в золотую пепельницу, которую передал подружке Кита. — Вот так, чтобы не мусорить. Видишь?
Я кивнула. Парень в углу постоянно кашлял. После каждого приступа кашля он делал очередной большой глоток из бутылки, а в остальном никак не обозначал свое присутствие.
Затем Кит с Сэмом затеяли долгий разговор о группе, которую они недавно нашли и теперь продюсировали. Меня порадовал такой поворот: теперь я видела, что они действительно увлечены музыкой, как я и надеялась. Кит стал подпевать одной из песен, пытаясь объяснить, как, по его мнению, следовало бы записать вокал. Сэм спросил у меня, получится ли из трека, который мы слушаем, достойный сингл. Я посоветовала немного почистить аранжировку, и мы втроем начали обсуждать разные варианты. Девица Кита заскучала и, не желая ни с кем делить его внимание, принялась гладить его по бедру. Вскоре она добилась своего.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.