Группа Тревиля - [87]

Сейчас, в ночи, он услышал, как его настигают крысы.

Собак он больше не интересовал — собаки наелись.

Теперь пришла пора крыс. Это была новая, по-другому организованная стая — они набегали волнами, и каждая хотела отхватить свой кусок гипножабы. Палач уже не обращал на них внимания. Он ни на что больше не обращал внимания, кроме направления и троса. Он только ощущал, как легко и свободно он движется, и только глядел, как бы не сунуться в невидимую аномалию. Пару раз он обходил их — заметив синий разряд невысоко над землёй.

Лишь однажды с сожалением он подумал, что тащить гипножабу стало легко именно потому что крысы объели её, и салазки больше не тормозит огромная тяжесть гипножабы.

Палач чувствовал, что уже ступил на знакомую дорогу. Он знал, где он находится, и добраться до дому теперь не составляло никакого труда.

Троса, на котором он тащил гипножабу, сталкер Палач уже не ощущал, хотя руки, им изрезанные, по-прежнему кровоточили.

Он подошёл к крайней точке, где батальон охраны обычно останавливал сталкеров и назвался, не сказав, а выдохнув своё имя в переговорное устройство.

Ему уже прекрасно были видны огни не только на Периметре, но и фонари научного городка. «Ветер поднимается, — подумал он, а потом добавил про себя: — Значит, скоро выброс. Будет большой выброс, и я правильно сделал, что успел с гипножабой. А Зоны не надо бояться, Зона — большая, и в ней полно всякого, и нужно просто доверять ей. А постель… — думал он, — скоро я рухну в постель, постель — мой друг. Вот именно, обыкновенная постель. Лечь в постель — это великое дело. Душ, постель, почистить зубы. А как легко становится, когда ты побеждён! Я и не знал, что это так легко… Кто же тебя победил, Палач? — спросил он себя…

— Никто, — ответил он сам себе. — Просто я слишком далеко ушел в Зону».

Когда он входил на территорию научного городка, то все огни, кроме штатных ночных не горели.

Ни одно окно не светилось — и Эрик понял, что все уже спят. Ветер беспрерывно крепчал и теперь дул очень сильно. Напрягаясь, он подтащил то, что раньше было гипножабой на середину площадки для приёма биологического материала.

Наконец всё было кончено. Вот тогда-то он понял всю меру своей усталости. На мгновение он остановился и, оглянувшись, увидел в свете прожекторов, как огромна туша гипножабы.

Но её позвоночник был обнажён. Тело гипножабы как-то оплывало.

Она была похожа на высыхающую медузу, и он решил, что, может быть, Атос был прав.

У него был странный разговор с Атосом о том, что гипножаба, по сути, — сконцентрированный мозг. Именно мозг держит в повиновении всё тело — буквально. И с гибелью мозга тело начинает стремительно распадаться. Связь тканей стремительно теряется, они начинают течь, как вода.

Атос, как показалось тогда сталкеру, был чрезмерно увлечён идеей о силе человеческого мозга и думал, что всякие мозги, мозги любой твари таят невиданную силу.

Именно поэтому все чучела гипножаб — фальшивы. Это лишь имитации странного существа, живущего в чернобыльских болотах.

Палач не видел, что сразу двое солдат из охраны снимают его манипуляции на мобильные телефоны — ему было не до того.

Палач стал карабкаться вверх по внешней лесенке своего дома. Одолев подъем, он упал и полежал немного в коридоре. Потом постарался встать на ноги, но это было нелегко, и он так и остался сидеть, глядя перед собой. Мимо пробежала кошка, направляясь по своим делам, и Палач долго смотрел ей вслед; потом прикрыл глаза.

Наконец он встал. По пути к своей двери на протяжении двадцати метров коридора ему три раза пришлось отдыхать.

Войдя в комнату, он сразу двинулся к душу. Эрик долго пил воду из-под крана, пил долго и вкус этой технической воды казался ему странным, совершенно непривычным. Он разделся, вернее, просто расстегнул пуговицы и молнии, и одежда упала кучами, пачкая пол.

В душе он смотрел на своё худое тело — зеркало быстро запотело и, потерев его, он ещё раз убедился, что в зеркале отражается именно он. Да, никакой мистики — немолодой, весь в шрамах. Спроси его сейчас — он не сказал бы даже то, при каких обстоятельствах он получил который.

Он спал, когда утром в хижину заглянул Мушкет.

В окно дул такой сильный ветер, что было понятно — скоро будет выброс.

Ветер дул так, что казалось, сейчас стекло выскочит из надёжной герметичной рамы. Олег Мушкетин сперва убедился в том, что его учитель по прозванию Палач дышит, но потом увидел, как иссечено его лицо и руки и заплакал. Потом он тихонько вышел из комнаты и отправился в бар «Пилов».

Вокруг скелета собралось несколько сталкеров, и все они рассматривали то, что лежало на площадке для биологического материала. Один из них — ползал вокруг и мерил скелет рулеткой.

— Как он себя чувствует? — крикнул Мушкету один из сталкеров.

— Спит, — отозвался Мушкет. Ему было все равно, что они видят, как он плачет. — Не надо его тревожить.

— Зашибись, какая! Дай бог каждому! — крикнул ему сталкер, который мерил гипножабу.

— Да уж, я таких не видел, — сказал Мушкет. Он пошёл в бар и попросил собрать ему судки для Палача.

— И ещё дайте мне горячего кофе и побольше молока и сахару.