ГРУ и атомная бомба - [75]

Мэй, не раздумывая, ответил:

— Нет, если информация, о которой вы просите, будет использована не для благих целей.

На этом первая встреча подполковника Л. Барта и доктора А. Мэя закончилась. За ними последуют другие, такие же безрезультатные. Барт получил разрешение на обыск на квартире и в кабинете Мэя, который также ничего не дал.

Контрразведка установила за А. Мэем наружное наблюдение. Но слежка ничего не добавила к тому, что знал подполковник Барт. Время шло. Заканчивался февраль. Новых данных по делу Мэя следствию получить не удавалось. После этого последовал приказ арестовать А. Мэя.

4 марта 1946 года в понедельник в 15 часов 30 минут в Королевский колледж в Лондоне прибыл инспектор-детектив Специального отдела Скотланд-Ярда Вильям Уайтхэд. Он прогуливался около аудитории, в которой читал лекцию А. Мэй. Когда ученый вышел из аудитории, Уайтхэд, которого Мэй хорошо знал как полицейского, следившего за соблюдением общественного порядка в колледже, пригласил его пройти к выходу из учебного заведения. Мэй поинтересовался, чем может быть ему полезен.

Тогда Уайтхэд сказал, что имеет ордер на его арест. Мэй удивился и потребовал предъявить ордер. Инспектор Скотланд-Ярда доставил Мэя в полицейский участок, где ему было предъявлено обвинение в нарушении Акта о государственных секретах.

Психологическое давление и изощренные способы следствия все-таки вынудили ученого однажды неосторожно ответить на коварный вопрос следователя.

После длительного допроса, который, как всегда, не дал каких-либо результатов, следователь как бы случайно сказал:

— А сколько вы получили от русских?

Не придавая значения содержанию вопроса, Мэй ответил:

— Я денег не брал.

Это выражение было оценено, как признание. Позже Мэй сделает заявление, в котором объяснит, почему он пошел на передачу атомных секретов:

— Я тщательно обдумал вопрос, чтобы быть уверенным, что развитие атомной энергии не будет ограничено только территорией США. И я принял очень болезненное решение, что необходимо сообщить общую информацию об атомной энергии и удостовериться в том, что она будет воспринята серьезно. По этой причине я решил принять предложение, сделанное навестившим меня человеком…

1 мая 1946 года в Лондоне состоялся суд над доктором Мэем. Он был осужден на 10 лет тюремного заключения за «передачу между 1 января и 30 сентября 1945 года неизвестному человеку информации, которая предназначалась для прямого или косвенного использования врагом».

А. Мэй никого не выдал, не назвал ни одной фамилии, не признал себя виновным. Суд над А. Мэем не вызвал в британской прессе широкого освещения. Внимание британской общественности было приковано к репортажам о Нюрнбергском процессе. Генеральный прокурор сэр Хартли Шоукросс, возвратившийся после обвинительного выступления в Германии на процессе над главарями третьего рейха, заявил, «что ни у кого нет ни малейших мыслей о том, что русские — враги потенциальные или настоящие». Однако доказать, что Мэй передавал информацию русским разведчикам, генеральный прокурор не смог.

В США и в Канаде суду над Мэем пресса уделяла больше внимания. Когда накал страстей достиг максимального уровня, в американском городке Фултон встретились президент США Гарри Трумэн и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль.

Шел март 1946 года.

Лидер консервативной партии Великобритании У. Черчилль провозгласил развернутую программу становления мирового господства англосаксов. Поскольку русские «больше всего восхищаются силой, — заявил тогда Черчилль, — США и Великобритания, создав ассоциацию народов, говорящих на английском языке, должны разговаривать с ними с позиции силы».

В своей речи Черчилль допускал использование американского атомного оружия как «эффективного средства устрашения»…

После выступления У. Черчилля в Фултоне мир раскололся. Надежды на сотрудничество рухнули.

Как же дальше сложилась судьба А. Мэя? Шесть лет он отсидел в тюрьме Вейкфилд в графстве Йоркшир. 29 декабря 1952 года Мэй вышел на свободу. В марте 1953 года журнал «Атомик сайентистс ньюз» сообщил о выходе доктора Аллана Мэя из тюрьмы и опубликовал сделанное им заявление:

«Я не хочу обсуждать детали моего поведения, которые привели к моему осуждению. Я считаю, что я поступил правильно, и я полагаю, что многие другие думают так же.

Тем, кто думает иначе, я хотел бы сказать, что я отбыл наказание, положенное по закону, и я надеюсь, что в настоящее время я буду иметь право, по крайней мере, на то, что имеют все отбывшие наказание: возможность начать мою жизнь заново.

Из множества неправильно освещавшихся обо мне фактов имеется один, в который я хотел бы внести ясность: я был осужден не за измену — это слово не употреблялось во время суда ни прокурором, ни судьей — и я, конечно, не имею изменнических наклонностей. Я искренне хотел обеспечения победы над нацистской Германией и Японией и дальнейшего использования атомной энергии в Англии в мирных целях…»

А. Мэй ошибся. В Англии ему не разрешили заниматься исследованиями в области мирного использования атомной энергии. Ему больше не доверяли. Одна промышленная фирма предложила ему работу при условии, что он возьмет другую фамилию. Мэй отказался. Потом он нашел какую-то работу, не связанную с атомными исследованиями, занимался вопросами теории усталости металлов. В журнале «Нэйчер» ему даже удалось опубликовать несколько статей, но все это не удовлетворяло ученого. В 1962 году он был вынужден эмигрировать в Гану. В этой африканской стране он стал профессором физики столичного университета, в котором советскими специалистами был построен атомный реактор. Длительное время он занимался исследованиями по использованию атомной энергии в мирных целях.