Грозовое лето - [9]
— Вполне с тобою согласен, прапорщик-эфенде, — Мазгар-мулла поиграл пальцами в старательно расчесанной бороде. — А ты чего, собственно, от них ждал? Любви? Помощи?
Кулсубай пожал плечами, замялся:
— Ну, если не любви, то помощи, конечно, помощи!.. В Оренбурге Заки-эфенде говорил же мне о дружбе с атаманом.
— Почему же полковник Антонов не сохранил твой отряд особого назначения, а превратил в эскадрон своего полка? Почему из других эскадронов татарских и башкирских джигитов не переводят в твой эскадрон?
— Боятся нашего национального единения, — неуверенно предположил Кулсубай.
— Согласен! А большевики вот не боятся, создают башкирские и татарские полки, дивизии! — И мулла хитренько усмехнулся в бороду.
«Смело говоришь! Рискованно! Похоже, что и ты учился у Михаила!» — невольно признал Кулсубай.
— Так что же делать?
— Подбирать надежных джигитов. Своих людей! Твердую опору иметь в полку. Но с Оренбургом не ссориться, боже упаси! Мы верим своему башкирскому правительству.
На этом и порешили.
6
Дневальный осторожно, но крепко тряхнул спящего Кулсубая за плечо. Привычно командир сбросил с перины ноги, еще ни о чем не осведомившись, начал одеваться, — военная сноровка… Джигит молча показал на дверь, а потом на занавеску, за которой спали хозяин, его жены и дети.
В сенях в пистолетом в руке стоял адъютант Музафар, джигит верный, — такого ни угрозой, ни деньгами не оторвать от Кулсубая.
— Надо бежать немедленно, агай!
— Да что там случилось?
— К полковнику Антонову приехали в сумерках Хажисултан и Нигматулла. «Хозяин золота» привез в дар кошель червонцев. Дежурный по полку собрал казаков. Сейчас придут, тебя, агай, арестуют.
— Арестуют или сразу расстреляют? А, Музафар?..
— Пожалуй, и расстреляют! — Адъютант с восхищением взглянул на невозмутимого командира. — За кладбищем оседланные лошади. Бегите!
— А если поднять восстание? Перебить офицеров? А, Музафар? За меня джигиты заступятся?
— Заступятся, но не все, — без раздумья сказал адъютант. — Остальные растеряются. Зря прольется кровь! Я и мулла Мазгар останемся, будем привлекать надежных людей, готовить заговор. Бегите, агай, у лошадей ваш ординарец!
И правда, пора бежать — на улице в ночной тишине гулко стучали по утоптанной земле конские копыта, звякали мелодично уздечки. Дробно заколотили кулаком в калитку, послышалась грубая брань. Пригнувшись, Кулсубай побежал через огород, нырнул в буйные заросли крапивы, перепрыгнул через ручей. Протяжно заскрипели пули, вспарывая плотную мглу, загремели разрозненные выстрелы, но Кулсубай был уже далеко.
За кладбищем джигит держал за поводья двух лошадей, седельные сумы раздулись буграми, — значит, Музафар позаботился и о продуктах, и о патронах.
Кулсубай решил остановиться на отдаленной лесной заимке. Дутовские казаки побоятся сюда сунуться, а если придут партизаны Хисматуллы, то это и к лучшему: Кулсубай охотно начнет сообща громить казаков. А пойдут ли старатели под его властную руку? Но об этом Кулсубай не хотел думать… Один остался, совсем один? Неужели Хисматулла прав и он, Кулсубай, сбился с единственного верного пути?
Через день на заимку прокрались джигиты, убежавшие из полка, три смельчака, сказали, что эскадрон Кулсубая расформирован, всадники переведены в другие эскадроны, а самые горластые — в стрелковые роты. Офицеры свирепствуют, окончательно распоясались, то и дело грозят расстрелом. Башкирские и татарские всадники хотят дезертировать, но едва об этом прослышал Мазгар-мулла, категорически запретил и мечтать о побеге.
— Почему, Кулсубай-агай, мулла не велит уходить в лес? — с недоумением спросили джигиты.
Кулсубай был застигнут врасплох, но, подумав, сказал, что, видимо, мулла боится, что дезертиры разбредутся по деревням, хуторам, уйдут домой, — так и распылится отряд особого назначения.
— Через неделю-другую он приведет ко мне весь эскадрон! — обнадежил Кулсубай. — А вы оставайтесь, возвращаться вам в полк опрометчиво!
Джигиты обрадовались.
Кулсубай послал разведчиков в Сакмаево, на Юргаштинский прииск, чтобы выведать, где отряд Хисматуллы, но те вернулись обескураженными: местные жители, даже родственники джигитов, не хитрили, а признались откровенно, что не слышали давно о партизанах.
И вдруг сам Хисматулла пришел на заимку, без охраны, пешком; гимнастерка на плечах разорвана — продирался сквозь шиповник в оврагах.
— Здравствуй, здравствуй, агай, вот где свиделись! — весело сказал он, крепко пожимая руки Кулсубаю и его джигитам.
— Как же ты нас нашел? — удивился Кулсубай; минуту назад он и не подозревал, что так обрадуется встрече с Хисматуллою.
— А вот и нашел! Это твои парни не смогли меня отыскать, а мой отряд неподалеку — на Федулкином хуторе. Я ведь все-все знаю! — засмеялся Хисматулла. — А тебе военная форма идет, агай! — внимательно оглядев статного Кулсубая, добавил он. — Офицерские погоны, однако, не красят!
Сделав строгое лицо, тот возразил:
— Мне, кустым,[13] офицерский чин присвоило башкирское правительство. Наше национальное правительство! Не атаман Дутов!
«Нарочно прельщают золотыми погонами!» — подумал Хисматулла, но решил не раздражать Кулсубая и продолжал дружелюбно:
Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания. Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей. Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
На страницах романа показан процесс вхождения Башкортостана в состав Российского государства. Здесь также отслеживается развитие взаимоотношений башкирского и русского народов на фоне эпохальных событий периода правления Ивана Грозного, междувластия и воцарения династии Романовых.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Старого рабочего Семеныча, сорок восемь лет проработавшего на одном и том же строгальном станке, упрекают товарищи по работе и сам начальник цеха: «…Мохом ты оброс, Семеныч, маленько… Огонька в тебе производственного не вижу, огонька! Там у себя на станке всю жизнь проспал!» Семенычу стало обидно: «Ну, это мы еще посмотрим, кто что проспал!» И он показал себя…
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.
В романе «Мужчина в расцвете лет» известный инженер-изобретатель предпринимает «фаустовскую попытку» прожить вторую жизнь — начать все сначала: любовь, семью… Поток событий обрушивается на молодого человека, пытающегося в романе «Мемуары молодого человека» осмыслить мир и самого себя. Романы народного писателя Латвии Зигмунда Скуиня отличаются изяществом письма, увлекательным сюжетом, им свойственно серьезное осмысление народной жизни, острых социальных проблем.