Грозовая охота - [38]

Прости меня, Юнис. Я не смогла защитить вас.

Я знала, что они уже почти мертвы. Растения, которые никогда не смогут вернуться к жизни, и это можно считать смертью из милосердия, но все равно что-то глодало внутри.

Не справилась. Ты не справилась, Блау.

Я вытащила короткий ритуальный алхимический нож, из пристегнутых к поясу ножен.

Просто пустить кровь, как мясу на скотобойне? Нет.

Я опустилась на колени перед Юстасом, прямо на ледяной пол, развернула к себе широкую теплую ладонь, с обломанными ногтями и запекшейся красной корочкой под ободками ногтей, выдохнула и начала чертить. Три простых иероглифа. Свет. Покой. Освобождение.

Пусть душа Юстаса летит на пламя Великого. Вторая ладонь, и я перехожу к Юнису. Те же самые черты режет острый кончик ножа на теплой ладони. Теперь они точно найдут путь к свету. Юнису я дала ещё одно молчаливое обещание — найти тех, кто виновен.

Все думают, что смерть — это мучительно и сложно, но на самом деле — это доли мгновения.

Только доли мгновения, когда душа ещё где-то рядом и ее можно вернуть в тело. Приманить, встряхнув реанимационными чарами, обмануть, пообещав лучшую жизнь. Только доли мгновения. И на зов целителей возвращаются далеко не все. Некоторые так устают, что предпочитают оставить все и лететь дальше. Мне нравилось думать, что души, как искры, после перехода присоединяются маленькими огоньками к пламени Великого, чтобы хранить своих потомков. Как искры. Великий, дай мне сил и защити дочь свою, прими детей своих и даруй вечное пламя…

Я развела пальцы, щелкнув кольцами. Сзади задушено оборвался вздох, кто-то заткнул Люку рот. Пошевелила запястьями, обдумывая плетения. Вечный сон? Остановка сердца?

Перекрыть сосуд? Мне хотелось, чтобы это быстро и безболезненно. Милосердие не должно быть мучительным.

Чары складывались неохотно и медленно. Узел за узлом. Якорь за якорем. Линия за линией.

Сила вспыхнула, послушно повинуясь импульсу, и я отправила готовое плетение вперед. Мне хотелось, чтобы они ушли вместе, одновременно. Это было правильным.

Плетения вспыхнули и погасли, окутав Юниса и Юстаса шлейфом моей силы. Доли мгновения. Еще доли мгновения. И пульс замедляется, повинуясь сокращениям сердца в последний раз. Ещё мгновение и… тишина.

Их сердца, остановленные одним заклинанием на двоих, больше не бились.

Глава 85. Грозовая охота 3

В камере было тихо. Так тихо, как будто все подземелье накрыли куполом тишины. Не было слышно дыхания, треска поленьев в жаровне, и даже биения моего пульса, я не слышала совершенно ничего.

У меня заложило уши.

Две фигуры, которые больше нельзя было называть Юнисом и Юстасом, обмякли на стульях и почти стекли вниз, удерживаемые только железными кандалами.

Люц что-то кричал мне сбоку, я видела, как он открывает и закрывает рот, рвется ко мне, но его легко поперек туловища удерживает Бер. Но единого звука не было слышно.

Мысли в голове текли так же медленно и вязко, и тихо. Зачем они пристегнули их кандалами, если им и так было никуда не сбежать? Зачем этот фарс?

Я поднялась с колен, и закрыла им глаза. Начала шарить на поясе, ища мешочек, мне нужно ровно четыре империала для посмертия, но мешочка не было.

Псакова мешочка не было! Я же переоделась и оставила все в комнате. Но мне нужно четыре империала. Немедленно.

Я развернулась к двери, с четким намерением идти в комнату, и поняла, что мне загораживают путь. Сгрудившись, у выхода стояли трое Хэсау, которые кричали что-то, Бер пытался долбить рукой по воздуху и даже вытащил гладий. Но ни единого звука не доносилось.

Как он посмел? Обнажить меч у нас дома? Чуждая мне ярость взметнулась внутри отголоском силы.

Хэсау пытались, но не могли добраться до меня, им преграждала путь темная лента силы, которая змеилась по полу, куполом окутывая меня вокруг. Нашей силы. Родовой силы. Моя родная темная сила Блау. Я шагнула вперед, и купол сдвинулся вместе со мной, почти впечатав их в стены камеры. Я шагнула ещё, и Люка просто вынесло за дверь в коридор. И в этот момент Источник ответил.

Это почувствовали все, всё поместье, и откат пойдет дальше, далеко за последнюю линию защиты. Сегодня Блау принесли жертву. Добровольную жертву на родовом источнике.

Подземелье затрясло, пол завибрировал под ногами, и начал нарастать низкий и глубокий гул, который валами накатывал и уходил, приближаясь к центру, ко мне. Родовой источник проснулся.

Камеру заволокла тьма, темное пламя горело и гудело, наполняя каждую частицу воздуха вокруг, мне казалось, я и была пламенем, мне казалось, я и была силой, я дышала ей, я пила ее.

Мои руки стали антрацитового цвета, сияющие темной родовой силой, пылала малая печать под домашним халатом, звездой светилось родовое кольцо на пальце, я плыла в этих волнах, я купалась в этой силе, приветствуя ее.

Как же меня достало быть слабой.

Повинуясь моему жесту, вся тьма в камере взвихрилась воронкой, образуя компактный смерч, настолько наполненный силой, что казалось, задай импульс и можно все здание кернской Академии отправить на воздух с одного плетения.

Гул утихал, вибрации останавливались, и я начала слышать барабанной дробью, как пульс оглушительно бьется в ушах, и как болит прокушенная до крови губа. Пришедшие от источника гнев и ярость стихали внутри вместе с успокаивающейся силой, которая теплыми ласковыми волнами овевала тех, кто остался за моей спиной.