Тёмное солнце

Автор выносит благодарность Сергею Зайцеву за создание мужских персонажей, без которых этот текст был бы крайне неполным

— Значит, вы выбираете раствориться среди своих потомков?

— Да, это так, — капитан наклонил чисто выбритую голову, на которой выделялись красным следы от многолетних подключений нейроинтерфейса, так и не прошедшие за минувшие с Прибытия годы.

Его жёлтые глаза светились, словно расплавленное золото, и Главный Инженер поневоле опустил взгляд. Не потому, что так требовала субординация, но из-за нестерпимой силы, заключённой в капитане. Если Навигатор определял направление движения, то Сэл Литан был сердцем огромного ковчега, висевшего сейчас на орбите четвертой планеты, прикрываясь луной от излучения двух солнц. Именно воля капитана заставляла корабль двигаться и жить, как единый организм… «Недолго ему осталось жить, — злорадно подумал Инженер, и устыдился этой эмоции. Они все были в одном и том же положении. — Нет, все-таки это слишком. Дети должны иметь свой путь».

— После всех подготовительных работ и постройки океанической верфи я передам свой генетический материал своей дочери, которая сейчас лежит в холодном сне, — проговорил Сэл. Там, на родине, оставшейся в сотнях световых лет, они принадлежали к древнему аристократическому роду, где браки между родственниками не были чем-то особенным или запретным. Но остальные, находившиеся в невесомости на мостике, поморщились, а врач скорчила на своём бледном лице гримасу отвращения.

— Я против такого обхождения с нашими потомками, — сказала она, выпрямляя свою согнутую от просиживания за генетическим модулятором спину. На худощавом лице со впалыми щеками выделялись глубоко запавшие тёмные глаза, смотрящие устало и тоскливо. — Сэл, это просто отвратительно. Мы лишаем их судьбы…

— Или даём им новую судьбу, лучше прежней, — золото зрачков капитана обратилось на измождённого врача. — Милена Ван Хорн, ты предпочтёшь, чтобы они сгорели в пламени сверхновой через пять тысячелетий?

— Нет, — Милена отмахнулась рукой, как от надоедливого насекомого. Капитан задержал на ней взгляд, но потом прикрыл тяжёлые веки, и кивнул. — Мы все голосовали. Решение выработано.

— В таком случае, выполняй свой долг.

— Я не буду передавать себя, — пожал плечами Инженер. Ему было неприятно думать, что его потомки будут ухудшенными копиями его самого. И потому он рубанул сплеча, вкладывая в свои слова всю горячность, доставшуюся ему в наследство от его предков-шахтёров: — Но мой народ будет создан мною полностью, с нуля. Разнообразие Ван Хорн обеспечит, а так… Пусть они живут под землёй, добывая руды и плавя металлы, и будут так же искусны в механике, как и я сам. Но моя память останется только в книгах, легендах и преданиях. Я еще успею их научить…

Капитан посмотрел на коренастого и невысокого Давика Орфа, и, поджав губы, коротко наклонил голову, подтверждая решение.

— Твоё тщеславие мне понятно, — произнёс он, и голос Сэла неожиданно дрогнул, но он тут же исправился. — Назови их дворфами, в твою честь. Так будет правильнее.

— И впрямь, — улыбнулся Орф. — Я не думал о названии, но вы, капитан, мудры. Пусть они заключат союз с туземцами. Энергетическим формам жизни потребуются владеющие руками и механизмами союзники.

— Это в компетенции начальника службы безопасности, — Сэл утёр выступивший на лице пот, и все поняли, почему капитан так торопится завершить проект. Все, кроме Орфа, который достал планшет, и погрузился в расчёты, что-то мурлыкая себе под нос. Капитан умирал. Ковчег выпил его жизнь, всю, до капли, пока летел в межзвёздной пустоте. Если остальные просыпались время от времени, то Литан отстоял всю трёхсотлетнюю вахту без перерыва. И это напряжение подкосило могучий организм, способный прожить почти тысячелетие. — Дипломаты лежат в карго, и будут задействованы после пробуждения и начала работы верфи.

Безопасник, зависший в просторной рубке так, чтобы видеть всех собравшихся одновременно, и внимательно наблюдавший за их выражениями лиц, ничуть не удивился предложению капитана. Он наморщил тонкий нос, под которым выделялась аккуратная ниточка усов, делавшая его похожим на злодея из древних голопьес, и спокойно произнёс:

— По моим выкладкам, вместо обычного падения на две-три технологические эпохи, в следующую тысячу лет здешнее человечество скатится к городам-государствам железного или бронзового века, но это не страшно. Если Эгида заработает, у них еще будет шанс выжить и построить все заново, на новой родине. Дипломатия и прочие изыски сейчас излишни, и вряд ли энергеты составят такую уж проблему. Им нужны очень специфичные условия для жизни, а их симбионты не выдерживают долгих контактов с нашими организмами.