Гроза над Элладой - [12]

Парни, не чинясь, вытряхнули наружу всё, что хранилось в сундуках, и зарылись в доспехи и оружие по уши. Через десять минут перед отцом предстали два юных ахейских воина. Леон удостоился одобрительного хлопка по плечу — он надел на голову типичный шлем с тремя гребнями, утыканными конским волосом, и тремя конскими хвостами, опускавшимися на плечи и спину. Его не по-юношески атлетичное тело защищал цельный бронзовый панцирь, к нижнему краю которого были прикреплены кожаные полосы с нашитыми на них оловянными пластинками — они прикрывали бёдра до коленей. Голени Леон прикрыл оловянными поножами. Щит он выбрал большой, из турьей кожи, окованный по краю медной полосой, и украшенный пятью бронзовыми бляхами. Латы дополнялись кинжалом и ахейским мечом из чёрной бронзы.

Кан меч тоже выбрал из прочнейшей чёрной бронзы, только не ахейской, а атлантской формы — человеку, обладающему тяжёлым ударом, клинообразный атлантский меч был гораздо предпочтительней, поскольку им было можно не только эффективно рубить, но и колоть. Голову его украшал кожаный шлем с тяжёлым бронзовым гребнем. На тело младший из мужчин Норитов надел пластинчатый бронзовый доспех, щит на левую руку вздел небольшой, но целиком отлитый из бронзы, а правую прикрыл наручем. Поножа у него была одна — на левой ноге. А ещё он, не чинясь, и не смущаясь, привесил к поясу железный кинжал, по цене не уступающий половине своего снаряжения. Да, железный кинжал был в Допотопные времена баснословно дорог, но он пробивал любые доспехи. Тенций только крякнул в кулак.

— Идите за мной! — велел он.

В мегароне за столом Кан увидел своих старших братьев — воинов гарнизона крепостушки на границе с Мегарой. Каждый из афинских юношей, завершив обучение в гимнасии, почитал за честь два-три года отслужить на границе Аттики, чтобы обрести боевой опыт — времена были трудные, опытный воин мог рассчитывать на уважение друзей и опаску врагов.

Старший из пяти братьев — Фидий через месяц-другой собирался вернуться домой. Он отслужил три года, принял участие в отражении дюжины вражеских набегов, на его личном счету было четырнадцать мегарян, саламинцев и беотийцев. Рослый, широкоплечий, храбрый, но хладнокровный, он был родительской опорой и объектом гордости для младших братьев.

Двойняшки Торит и Гифон всем на изумление не походили друг на дружку ни внешне, ни характером. Правда, оба не отличались разговорчивостью, но когда Гифон открывал рот, многие предпочитали закрыть свой, чтобы не нарваться на язвительные реплики этого крупного, слегка похожего на медведя, смельчака и стойкого бойца. Они с Торитом служили второй год и заставили уважать себя всех, в том числе и хама десятника из личной дружины басилевса Эгея. Торит отмалчивался даже тогда, когда начинал говорить Гифон, зато его увесистые кулаки и каменно-твёрдые локти весьма красноречиво поддерживали словесные выпады близнеца. Он был беззаветно храбр и справедлив. Горе тому, кто пытался задеть его младших братьев, он не стеснялся противоречить даже отцу, если тот был излишне строг к «малышам», как любовно звал их Торит.

«Малыш» Леон семнадцати лет отроду был, к слову сказать, крупней и сильней своего заступника. Мать не раз говорила, что в молодости Тенций Норит один в один выглядел, как Леон. Молодого себя видел в нём и отец. Синеглазый юный богатырь, весёлый и добродушный, умеющий и песню спеть, и сложный танец исполнить с блеском, и дать достойный отпор толпе неприятелей из чужой филы — его любили и родители, и братья, и девушки, и молодая рабыня Барута, прислуживающая за столом. В трудные и кровавые Допотопные времена с такими людьми старались дружить, а не ссориться.

На фоне своих героических братьев Кан выглядел настоящим замухрышкой, хотя грудь его была обширна, а плечи широки. Природа сыграла с ним остроумную (с её точки зрения) шуточку — она лишила рельефности его основные мышцы, передав часть мощи бицепсов и трицепсов множеству других мускулов. У него были стальные связки. Но чудовищная сила, хранящаяся под упругой кожей младшего отпрыска достойного рода Норитов, внешне не проявлялась никак. Тренировки в гимнасии не приводили к особым результатам — бицепсы Канонеса (таково было его полное имя) упорно не желали увеличиваться в объёме, они просто становились крепче. Тигр больше и тяжелей царя зверей, но это внешнее впечатление — чтобы уравновесить реальную силу львов, в римских амфитеатрах против двух из них устроители выпускали не меньше трёх тигров.

Впервые эта скрытая львиная мощь проявилась у достойного потомка более чем достойного батюшки в возрасте четырнадцати лет. Преподаватель кулачного боя в гимнасии человеком был вспыльчивым и жестоким. Многие мальчики отведали увесистых затрещин и подзатыльников, которыми наедине угощал отстающих этот костолом. В число отстающих Кан попал сразу, едва появился на уроке. Не потому, что нерадиво исполнял упражнения. А потому, что обладал длинным и острым языком и посмел ответить хаму остротой на остроту. За что и был оставлен для примерного наказания.

Но когда здоровяк-учитель попытался влепить ему оглушительную пощёчину, гордая кровь Норитов вскипела в жилах юного остряка, и он ударил его в солнечное сплетение, как учил Торит, и с ужасом увидал, к чему приводят его вспышки ярости — бедолагу кулачника скрутило в жесточайшем удушье, от боли он сложился пополам. Хорошо, что под рукой оказалась вода, испуганный Кан побрызгал ею на сражённого врага и дал ему напиться. С той поры грубиян преподаватель относился к нему с превеликим почтением, и Канонес спокойно изучил приёмы древнего бокса и панкратеона — помеси борьбы с кулачным боем.