Гроза на краю Вечности - [5]
Разведчики кинулись обратно по ходу сообщения. Наперерез им откуда-то сбоку выскочили трое… Голин выстрелил. Один из немцев повалился, другой отпрыгнул назад и скрылся за поворотом. Опередивший командира сержант замахнулся прикладом на третьего, но прежде, чем он успел опустить его на чужую каску, автоматная очередь полоснула поперек груди. Павловский захрипел и, судорожно хватая пальцами воздух, медленно осел на дно траншеи…
— Женька! — вскрикнул Голин и всем телом обрушился на фрица, выбивая у него оружие. Вдвоем с Савченко они опрокинули и навалились на жилистого унтера, извивавшегося под ними и все норовившего ударить лейтенанта в живот. — Вяжи его, суку, крепче! — сквозь стиснутые зубы просипел Голин, сжав немца так, что тот на секунду затих. Мельком взглянул туда, где сидел, привалившись спиной к брустверу, неловко подвернув под себя левую ногу, Женька Павловский…
Выпустив пару очередей по вновь появившимся фрицам, Круглов и Асманов подхватили сержанта. Савченко, будто куль, взвалил на спину пленного. Под градом пуль выскочили они из траншеи. Но уже метров через сорок пришлось скатиться в воронку — немцы осатанели, били по нейтралке перекрестным огнем, точно прощупывая каждый метр.
Застонав, схватился за плечо Голин:
— Зацепила, зараза…
Только через час, когда немного стихло, разведчики доползли до коридора в минном поле и вырвались к своим. Бойцам из прикрытия тоже досталось — во время обстрела были ранены двое…
Воронин сидел, вцепившись пальцами в кобуру и бешено сверля глазами жилистого унтера с сухим, застывшим, как маска, лицом. Немец молчал. И кроме того, что было записано в солдатской книжке, вытянуть из него не удавалось.
— Ты будешь говорить, сволочь?! Душу вытрясу! — рассвирепев, наконец, крикнул майор, вскочил из-за стола и так ударил по нему кулаком, что пустая металлическая кружка подскочила и жалобно звякнула.
Пленный поднял на него холодные глаза.
— Вы можете меня расстрелять, — устало и очень тихо сказал он. — Это в вашей власти. Но заставить меня нарушить присягу вы не можете. Я не стану вам отвечать…
Комроты, немного знавший немецкий, поперхнулся, переводя эти слова.
Не скажет, — понял Воронин. — Этот не скажет. Ни здесь, ни в штабе дивизии… Злость куда-то ушла, остались только досада и горечь. Он поморщился, как от зубной боли: Сколько ребята мучились — и вот, на тебе!.. — и хмуро приказал конвоиру:
— Увести!
И пока немца выводили из землянки, смотрел, стиснув зубы, ему в спину — чуть сгорбленную, упрямую…
— Заготовь наградные на разведчиков, — сухо велел он писарю, при этих словах удивленно поднявшему брови. — Что смотришь? — раздраженно повысил голос. — Они тут ни при чем. Они свое сделали…
И подумал — болезненно и безнадежно: Придется посылать снова. Этой же ночью. Язык нужен. До зарезу нужен язык!..
…Над нейтральной полосой взлетела и зависла ракета, осветив мертвенно-белым светом изрезанную равнину с редким кустарником, выхватив из темноты кромку леса. Разведчики вжались в землю. До немецких траншей оставалось полсотни метров…
Дан смотрел на обмякшего в кресле Кирилла и колебался: подождать, пока он вернется, или, не теряя драгоценного времени, отправиться в прошлое самому? Подстраховаться, конечно, не мешает, но почему он должен скучать здесь, когда друг уже вовсю развлекается?! Это несправедливо!.. Да и что особенного может произойти? Путешествие-то ненастоящее! Сеанс погружения в генетическую память — так называет его шеф. Запускаем машину, выбираем эпоху, остальное — дело техники. И вот уже ты — не ты, а твой далекий предок. Просто, как все гениальное… Правда, шеф никого к машине не подпускает, проводит испытания на себе и при этом бубнит с утра до вечера: Рано вам, мальчики, прошлое ворошить. Память предков — тяжелая ноша. Не всякий ее поднимет… Ну как тут не воспользоваться его отсутствием и не вкусить запретный плод! А там — будь что будет!..
Дан взглянул на шкалу времени: 1943-й год. Эк, куда занесло Кирилла!.. Хорошо еще, не в тридцать седьмой, — подумал, невольно вздрогнув. — Ладно, пора и нам в путь… Он придвинул кресло поближе к пульту, надел утыканный проводами шлем, покрутил ручку настройки, пытаясь передвинуть стрелку шкалы немного повыше. Она дернулась и снова застыла, поднявшись только на два деления.
— 1945-й, — вслух произнес Дан. — Жаль, проскочил Девятое мая… Ну, да ничего! Посмотрим, где я был в середине августа, — и он надавил на заветную кнопку, сгорая от нетерпения и острого любопытства…
Колонна медленно двигалась по дороге, освещая путь фарами. И повсюду — на брезенте машин, в голенищах солдатских сапог, в складках одежды и даже на зубах скрипел песок, хотя пустыня осталась за спиной, а вокруг лежали каменистые сопки с чахлой растительностью. Изнурительная жара спала, и теперь все ежились от холода.
Капитан велел остановить газик и вышел из машины. Вслед за ним встала вся колонна. До развалин буддийского монастыря, где, согласно карте, должен быть колодец, оставалось еще добрых часа два пути. Перед глазами тянулись бесконечные темные холмы, и, глядя на их волнообразные изгибы на фоне начинающего светлеть неба, Артемьев услышал откуда-то из глубины памяти негромкую, щемящую мелодию:
В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Монография посвящена комплексному изучению одной из актуальных проблем социальной и «ментальной» истории — раскрытию социокультурного и психологического феномена восприятия «чужого» в экстремальной ситуации войны. Впервые в историографии в данном ракурсе рассматривается массовое сознание общества и армии России/СССР в условиях основных внешних войн в XX столетии (русско-японской, Первой мировой, иностранной интервенции в период Гражданской войны, советско-финляндской, Великой Отечественной, Афганской, а также военных кампаний против японской армии накануне и в ходе Второй мировой войны)
Миллионы лет во Вселенной обитала древняя раса, достигшая вершин могущества, победившая Пространство и Время, пока однажды вдруг не исчезла, оставив забытые храмы, легенды о Великих Создателях и людей, возомнивших себя их потомками. Но лишь немногие Посвященные знают, что где-то в глубинах космоса скрывается одинокий изгнанник, последний из ушедших Богов, имя которому - Звездный Скиталец...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Российское Университетское Издательство, как известно, публикует исторические монографии и первоиздания источников. Это издательство ученых для ученых. Однако российские историки пишут не только научные труды. В их творческой лаборатории временами рождаются шедевры иных жанров.Путешествия во времени, контакты с иным разумом, а также волшебные истории о любви, дружбе, благородных рыцарях и Прекрасной Даме ждут избранного читателя на страницах этой книги.Ее автор Елена Сенявская — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории Российской Академии Наук, член Союза Литераторов России.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.