Гросспираты - [7]

—  Сейчас я уже не могу припомнить, кто сказал это первый, но мне кажется, что это чрезвычайно часто употребляемое выражение. Обычно принято говорить, что воору­женные силы — это орудие, которое бросается на чашу весов во время политических переговоров...

Напомнив о выходе Германии из Лиги Наций, обвинитель задает новый вопрос: понимал ли Редер, что уже тогда, в 1933 году, внешняя политика Гитлера могла привес­ти к войне? И бывший гросс-адмирал вынужден сделать еще одно признание:

—  Мы считались с возможностью начала такой войны. А дальше Редеру пришлось уж совсем плохо. Обвинитель предъявляет родившийся в недрах главного штаба воен­но-морских сил меморандум. Он датирован сентябрем 1938 года. Прежде чем оглашать содержание документа, обвинитель обращает внимание Редера на его собственноручную надпись: «Я полностью согласен с основными соображениями этого труда».

А теперь посмотрим, к чему сводились «основные соображения» меморандума. Вот одно из них:

«Если согласно решению фюрера Германия должна достичь положения мировой державы, она нуждается не только в достаточном количестве колониальных владений, но и в безопасности военно-морских коммуникаций и в безопасном доступе к океа­ну... Оба эти требования идут вразрез с интересами Англии и Франции и в случае их удовлетворения ограничат положение этих стран как мировых держав. Маловероятно, что это может быть достигнуто мирным путем. Поэтому решение превратить Германию в мировую державу накладывает на нас необходимость вести соответствующие приго­товления к войне».

Обвинитель (обращаясь к Редеру). Вы согласны с этим?

Редер. Да, это все верно.

Затем оглашается самый убийственный для Редера пункт меморандума: «Война против Англии означает в то же время войну против империи, против Франции и, возможно, против России, так же как и против большего количества стран за океаном, т. е. фактически против половины или даже двух третей всего мира».

Таким образом, Редер проиграл еще один раунд. И, как говорят, не по очкам, а вследствие нокаута. Английский обвинитель сэр Дэвид Максуэлл Файф мог быть до­волен, — пользуясь документальными доказательствами, он вынудил подсудимого ка­питулировать.

Однако защита не упустила случая наступить на мозоль Англии. Зиммерс решил, что самое время предъявить документы, связанные с англо—германским соглашением 1935 года. Как известно, оно санкционировало нацистам строительство военно—морс­кого флота. Англия, в сущности, односторонне освободила Германию от наложенных на нее ограничений. Хотя начало политики Мюнхена датируется обычно 1938 годом, фактически она началась значительно раньше. Англо—германское соглашение 1935 го­да было одним из первых шагов по пути потворства нацистской Германии и поощрения ее на агрессию против Советского Союза.

Предъявляя документы, имеющие непосредственную связь с этим соглашением, защита как бы возвращалась к доктрине смешанной ответственности. Разве Германия могла бы подготовиться к войне и вести ее, если бы сами западные державы не сделали такой большой вклад в эту акцию? А раз так, справедливо ли отделять ответственность Германии от ответственности других стран?

Не без издевки доктор Зиммерс зачитал ответ британского правительства на пред­ложение Берлина о морском вооружении Германии: «Правительство его величества рас­сматривает это предложение, как чрезвычайно важный вклад в дело будущего ограни­чения морского вооружения».

А какого мнения придерживались по этому поводу достаточно компетентные люди в тогдашней Германии? Доктор Зиммерс воспроизводит слова своего подзащитного, зафиксированные в инструктивном письме нацистскому офицерскому корпусу от 15 июля 1935 года, т. е. спустя один месяц после заключения морского соглашения с Англией:

«Все наши требования были приняты полностью: заключением соглашения Англия формально одобрила строительство германского военно—морского флота в масштабах, установленных Гитлером».

Утверждения Редера защита решила подкрепить точкой зрения самого Гитлера. В этих целях был поставлен соответствующий вопрос свидетелю Шульте—Монтингу, на­цистскому адмиралу. И тот сообщил суду:

— Редер и я случайно оказались вместе с Гитлером в Гамбурге в день заключения соглашения. Когда ему было доложено об этом, он сказал Редеру: «Это самый счаст­ливый день в моей жизни. Сегодня утром мой врач сообщил мне, что моя болезнь гор­тани не опасна, а в полдень я узнаю такую радостную политическую новость...»

Прошло некоторое время. Германия начала открыто строить флот настолько фор­сированными темпами, что это вызвало тревогу в английском общественном мнении. В Берлин приезжает лорд Кэннигхэм. С ним ведутся переговоры. А каков итог? Сви­детель Шульте—Монтинг показывает:

— У меня создалось впечатление, что Кэннигхэм и Редер расстались друзьями. На прощание был дан завтрак в честь Кэннигхэма... Он заключил свою речь тостом, сказав, что отныне вопросы окончательно разрешены и нужно надеяться, что в будущем война между нашими флотами невозможна...

Гросс-адмирал Редер был, конечно, иного мнения. Но он достаточно корректный человек, чтобы разубеждать гостя. Лорд Кэннигхэм сам разубедится  в этом, когда