Гроссмейстерский балл - [17]

Стас взял кружку и стал пробираться к автомату, небрежно расталкивая митингующих. Филиппу казалось, что кто-нибудь сейчас повернется и затеет с ним скандал. Но люди терпеливо уступали Стасу дорогу, то ли не обращая внимания, то ли не желая вступать с ним в дискуссию. Апельсиновая рубашка ярко высвечивалась на фоне синих и серых спецовок. Однако — стоп! Кажется, кто-то возмутился. Слишком уж этот Стас бесцеремонен. И возмутился гражданин со спрятанной за пазухой бутылкой. Он что-то проговорил вслед Стасу… Вот Стас возвращается, слегка наклоняется к гражданину и что-то нашептывает ему. Гражданин отшатнулся.

— Ты сам туда иди, понял?! Стиляга!

Филипп видел, что Стас был очень доволен реакцией гражданина. Он дружески улыбнулся возмущенному хозяину «малосознательного» сеттера и повернулся к нему спиной.

Чем-то он нравится, чем-то — нет. Чего больше — симпатии или антипатии? Не понять! Вообще-то он странный человек… Ерунда! Философствующий мещанин. Или скептик. Они всегда кажутся интересными и смешными. Особенно молодые. А сколько ему? Он, конечно, старше. Это ясно.

— Слушай, а какого ты года?

— Тридцать пятого, — ответил Стас, водружая на мраморную поверхность стола вторую кружку пива. — А ты?

— Сорокового. Это тебя смущает?

— Не в этом дело. Ты пока не знаешь, как вести себя в новой обстановке. Если серьезно — могут подумать, что ты задаешься. Если простецки — могут с тобой обращаться запанибрата. А ты, вероятно, мечтаешь стать директором. А может быть, ты просто глуп и пыжишься. Впрочем, по тому, как ты себя вел в лаборатории, этого, не скажешь… Какой же ты на самом деле?! — Стас положил руки на стол, уткнулся подбородком в сжатые кулаки и с подчеркнутым любопытством уставился на Филиппа: — Какой же ты?!

— Да брось! — вдруг смутился Филипп. — Обыкновенный.

— Обыкновенный. Средний! Оптимальный!! Так сказать, среднеарифметический. Если можно было бы сложить все индивидуумы в кучу и разделить на число носов, то получился бы средний молодой человек. Эдакий середнячок. Обыкновенный человек, который за столом всегда у нас не лишний. А может быть, лишний, а? Может быть, потому, что все привыкли считать себя обыкновенными, у нас столько еще неприятностей?

— Вот как! Теперь я тебя немного понимаю, — улыбнулся Филипп. — Представитель секты неврастеников-нигилистов. Говоря проще…

— Проще не надо! — неожиданно зло заявил Стас. — Я не обыкновенный. Я могу понять. Мне даже известно значение слов «адекватный» или, к примеру, «люмбаго»…

— Ну вот, — огорченно произнес Филипп. — Мы еще не успели хорошо познакомиться, как успели хорошо разругаться.

Стас улыбнулся. Казалось, что он вспомнил смешной случай и еле сдерживается, чтоб его не рассказать.

— Чепуха! Сплошной треп. Я ведь тебе сказал: романтику заел быт. В качестве иллюстрации поговорим о Терновском.

Стас сделал несколько больших глотков и вытер губы салфеткой.

— Итак, Терновский В. А. родился в эпоху бурь и революций. В легендарном семнадцатом году ему едва ли минуло тринадцать лет, тем не менее при случае он любит вспомнить, как брал Зимний. Освоился до того, что вспоминает детали. Это безусловно говорит о хорошей зрительной памяти — с фотографической точностью воспроизводит популярный эпизод из популярного фильма, посвященного штурму Зимнего. Но не в этом его основное достоинство. Главное, он дурак…

— Льешь?!

— Ничуть.

— Значит, мне показалось. Удивительно, столько умников на этом заводе, а в начальниках ходит дурак.

— Производственная необходимость.

Филиппа начинал раздражать этот малознакомый парень со своими категорическими суждениями. Он чувствовал, что, если вновь разгорится спор, он не станет смягчать обстановку и уйдет. Плевать! Пусть обижается! Тоже нашелся ментор! Стас не заметил раздражения в тоне Филиппа. Он, пожалуй, не замечал и самого Филиппа. Он был поглощен своими мыслями и пивом.

— Дураки поступают просто. Они немного кокетничают, набивают себе цену, стучат кулаком и в конечном счете принимают брак. Собственно, не брак, а брачок. Маленький и незаметный. Брачок есть всегда, когда на заводе штурмовщина. Крупный брак он не пропустит, если непосредственно отвечает. Под суд и дуракам лень идти. А умный наоборот! Он заставляет работать цех. ОТК — это сила! Хотя это и сопряжено со многими неприятностями…

Филипп, пропустив мимо ушей рассуждения Стаса, уловил его последнюю фразу и задал вопрос:

— Почему?

— Что значит, человек первый день на производстве, — перевел дух Стас и незамедлительно изрек сентенцию: — Деньги нужны всем! И работникам ОТК, и почтальонам. Но, в отличие от всех прочих сограждан, работники ОТК попали в идиотское положение: чем добросовестней они работают, тем меньше получают. Если ты не пропустишь этот несчастный ПОА из-за повышенного уровня радиации, то сорвешь выполнение плана. Именно ты, а не кто иной лишит завод премии. В глазах общественности ты будешь занудой. Когда опаздывает автобус, принято ругать водителя, а не перекрытый железнодорожный шлагбаум… И сам ты лишаешься премии. А разве ты себе враг?

— Действительно. Смешное положение.

Стас уже не раздражал Филиппа. Наоборот. Он говорил о вещах, о которых. Филипп не имел почти ни малейшего представления.