Гроссмейстерский балл - [16]

На площадке остановились и закурили.

— Ничего не понимаю. Ты ведь мне сказал, что с электроникой все в порядке, — заговорил Филипп.

— Электроника в ажуре. Просто я чувствовал, что шеф прикажет тебе принять эти приборы. Отказать у тебя нет оснований. Вопрос о повышенной радиации — болтовня. Покамест. Нужны расчеты! Теперь, по крайней мере до понедельника, у тебя будет возможность подготовить расчеты. Надо подсунуть их прямо директору. Жаль, главный инженер в отпуске.

— Значит, весь удар ты взял на себя?!

— С тебя полбанки. Впрочем, можно отделаться кружкой пива, по случаю субботы!

— Идет! Я, признаться, подумал, что ты сволочь.

— Первое впечатление. Есть один шалман под названием «Святой Себастьян». Пиво — в массы. К пиву — элегантные бутерброды.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

В «Святом Себастьяне», что скрывался под вывеской «Пиво — воды», было прохладно и шумно.

Слева от двери выстроились голубые автоматы с бутербродами, справа — красные, с пивом и водой. И слева и справа кассы. В кассах продаются жетончики. Стас свернул налево, Филипп — направо. Получив два жетончика, Филипп опустил их в щель. Через секунду автомат взволнованно задышал, семафорно перемигнул красно-зеленым огоньком и выплеснул в граненую кружку дозу пива. Филипп подставил вторую кружку. Еще одна доза. Точно до кромки. Как в аптеке. Взяв обе кружки, Филипп оглянулся. Стас расположился возле окна и махал Филиппу рукой. Однако пройти к нему было не так просто, особенно с полными кружками в руках.

Около столов, в беспорядке расставленных по залу, митинговали.

— Все же у собак еще очень низкая сознательность, — доносилось С левой стороны. — Вот у меня пес, сеттер…

Филиппу хотелось рассмеяться, он скосил глаза и оглядел мужчину, который жаловался на низкую собачью сознательность. Мужчина был пьян. За пазухой у него обрисовывался предмет, напоминающий очертаниями бутылку. Мужчина уважал кредо закусочной, выраженное лаконичной надписью: «Распитие водки запрещено!»

Филипп почувствовал, как пиво выплескивается из кружки. Нечего смотреть по сторонам.

Стас двинулся навстречу Филиппу и взял одну кружку. На пятнистом мраморе стола лежали четыре бутерброда: два с колбасой, два с сыром. Небольшие и аппетитные. Стас поставил кружку и бросил в нее щепотку соли. Соль опускалась на дно кружки светлыми точечками.

— Пиво — это вещь! — проговорил Стас. — Я пил как-то на выставке черное чешское…

Филипп молчал. Он слабо разбирался в этом вопросе. Ему пиво всегда казалось кисловато-горьким. Филиппу было жарко в пиджаке.

— А какие девочки разносили это пиво! — продолжал Стас. — С одной я познакомился. Анжелка. Студентка. Изучает русский. Работала официанткой вместо практики. Три часа сидел за ее столиком, а потом оказалось, что у нее жених. А как у тебя с этим вопросом? Не женат?

— На выданье, — ответил Филипп и снял пиджак. — Куда бы его пихнуть?

— Давай сюда!

Стас взял пиджак, отвернулся к окну и нацепил его на шпингалет.

— Порядок!

— Теплое, — проговорил Филипп, отпивая глоток.

— Нормальное, — вставил Стас. — Просто у тебя плохое настроение.

— По-твоему, нет причин?

— Нет, почему же. Но не стоит этому придавать значение. Обыкновенные производственные отношения. Притрешься. Когда-то, мальчишкой, я плавал юнгой. На «Декабристе». Есть такая кастрюля. Мне казалось: когда научусь в шторм задраивать люк, стану морским волком. Научился. Но волком не стал. Стал учеником в радиомастерской при Ленторге, потом настройщиком радиотехнической аппаратуры.

— Почему?

— Там больше платили. Так сказать, романтику заел быт. Взял и съел, как я съем этот бутерброд.

Стас одним махом отхватил половину бутерброда с сыром. Ровно половину. Отпил несколько глотков и равнодушно вложил вторую половину между двумя рядами ровных ослепительных зубов стопроцентного американского киногероя. Несколько секунд — и от бутерброда остались крошки.

— Вообще-то романтике здорово достается от прозы жизни. Иногда так хочется вознестись, стряхнуть с себя земные путы. А смотришь — возноситься-то не на что. Нет монеты. Цинично?

— И глупо.

— Ну это ты зря. Что-что, только не глупо. Почему ты не ешь?

Филипп взял бутерброд. Колбаса была свежая и слегка пахла чесноком. Пена в кружке осела и таяла небольшими белесыми пятачками. Филипп немного отпил и закусил бутербродом.

— Глупо, говоришь? Нет, именно цинично. Хочешь знать, что с тобой будет через некоторое время? Просмотришь ты эти ПОА, удостоверишься, что сделано по чертежам, и примешь эти приборчики с повышенным уровнем радиации. Пусть отвечают конструктора. Плюнешь на романтику и станешь…

— При чем тут романтика?! Обыкновенная, элементарная порядочность и честность.

— Порядочность?! Честность?! — Стас напряженно засмеялся. — Как, по-твоему, Терновский честен? Интересно, ты хоть немножко поразмыслил над тем, что сегодня произошло? Почему я вызвал у начальника техконтроля чувство этой самой элементарной порядочности, а ты, старший контрольный мастер, не смог, а? Хотя твои сомнения в качестве защиты от радиации куда важней, чем несчастный шум в транзисторах… Да потому, что за подбор полупроводниковых триодов отвечает ОТК, а за расчет прибора — конструктор. Юридически Терновский — порядочный и принципиальный человек. А де-факто он сволочь! Почему? Сейчас объясню. Только принесу еще пива.