Громкая история фортепиано. От Моцарта до современного джаза со всеми остановками - [116]

В Мексике Мануэль М. Понсе (1882—1948) и Карлос Чавес (1899—1978) обращались к элементам народной музыки, чтобы выразить в своих произведениях то, что Чавес называл «глубиной мексиканской души». Агустин Лара (1897—1970) тоже поглядывал в сторону фольклора: его карьера развивалась от выступлений в борделях в подростковом возрасте до зрелых успехов, в числе которых было, например, торжественное вручение ему мэром Веракруса ключей от города (кстати, его песня Veracruz по-прежнему популярна по всей Южной Америке). В США подобную музыку всячески продвигал пианист и композитор Макс Лифшиц (р. 1948) со своим образованным в 1980-м году ансамблем North/South Consonance.

Наконец, имя пианистки Барбары Ниссман (р. 1944) на протяжении долгих лет ассоциировалась с Хинастерой, который посвятил ей свое последнее произведение, фортепианную сонату № 3. А бразильянка Соня Рубински стала главной исполнительницей фортепианной музыки Вилла-Лобоса и в конечном счете записала ее всю.

Региональные фортепианные школы всего мира: разнообразие подходов

Великие пианисты — словно ветви большого генеалогического древа. Учитель Иосифа Гофмана Артур Фридхайм (1859—1932) был учеником Антона Рубинштейна, но затем переметнулся к Листу, по-видимому ощутив, что рубинштейновскому методу недоставало системности. Фридхайм рос и развивался в такой близости от Листа, что в конечном счете стал его секретарем; немудрено, что и на своих уроках он пропагандировал листовские идеи свободного обращения с клавиатурой. Гофман в свою очередь оказал большое влияние на уроженца Кубы Хорхе Болета (1914—1990), который как раз специализировался на романтическом репертуаре.

Карл Генрих Барт, соратник Листа, Бюлова и Брамса, обучавший Артура Рубинштейна в Берлине, также был наставником видного немецкого пианиста Вильгельма Кемпфа (1895—1991). Их сдержанную манеру вкупе с безупречным чувством формы и фанатичным вниманием к звуку (включая и акустику того или иного концертного зала) перенял современный польский пианист Кристиан Цимерман (р. 1956).

Чешская фортепианная легенда Рудольф Фиркушный (1912—1994), прославленный музыкальный преподаватель, был патрицием до мозга костей. Его игра переливалась целой радугой звуковых оттенков и отличалась поистине академической глубиной. Исполнял он в основном вполне стандартный репертуар, но, кроме того, по мере сил пропагандировал музыку соотечественников, таких как Богуслав Мартину (1890—1959), сочетавший джаз с элементами богемской народной музыки, и Леош Яначек (1854—1928), вдохновлявшийся моравским и славянским фольклором.

Современная французская традиция обрела фундамент в 1907 году, после того как композитор Габриэль Форе назначил Альфреда Корто профессором фортепиано в парижской консерватории. А в 1919 году Корто основал собственное учебное заведение: Нормальную школу музыки, откуда вышли многие пианисты, включая и таких звезд, как Джина Бахауэр (1913—1976), Клара Хаскил (1895—1960), Магда Тальяферро (1893—1986), рано умерший неповторимый Дину Липатти (1917—1950), американец Джером Ловенталь (р. 1932) и Владо Перлмутер (1904—2002).

Среди итальянских мастеров наших дней — Альдо Чикколини (р. 1925), имя которого в основном ассоциируется с французским репертуаром, и молодые львы Эмануэле Арчули (р. 1965), большой поклонник современной американской музыки Пьетро де Мария (р. 1967), Франческо Либетта (р. 1968) и Роберто Просседа (р. 1975) со своей женой Алессандрой Аммара (р. 1972).

Десятилетиями многие американцы обретали в Европе и в Японии то признание, которое они не могли получить на родине. В 1920-е и 1930-е годы Джеймс Риз Юроп, Ада «Бриктоп» Смит, Жозефина Бейкер, Сидни Беше и другие джазмены сделали Париж своей квартирой. После Второй мировой войны Билли Стрэйхорн, Бад Пауэлл и целое созвездие их соотечественников тоже на долгие годы «открывали там дело». Сейчас и академические, и джазовые музыканты зачастую нуждаются в азиатских турне, чтобы иметь возможность исправно платить по счетам. Они следуют по стопам предшественников, знаменитых и не очень, например пианистки Филиппы Шуйлер (1931—1967), дочери темнокожего журналиста, видного представителя Гарлемского ренессанса[91], и белокурой голубоглазой техасской девушки из хорошей семьи. Шуйлер умела читать и писать в два года, играть на фортепиано в четыре, а в пять уже сочиняла музыку. В детстве ее сравнивали с Моцартом и ставили на обложки журналов Time и Look, а также New York Herald Tribune и The New Yorker. Однако поиски благодарной аудитории, вдвойне осложнявшиеся ее расой и половой принадлежностью, в конечном счете привели ее во Вьетнам, где она дала концерт для телевидения Южного Вьетнама (включавший ее обработки Гершвина, коплендовских The Cat and the Mouse и композиции собственного сочинения), а затем погибла в вертолетной катастрофе в 10 милях к северу от Дананга. Другая американская пианистка, Сара Дэвис Бюхнер (при рождении — Дэвид Бюхнер, р. 1959), наиболее тесно связана с японской сценой: она по сей день ездит по странам и континентам с программой, состоящей наряду с классикой романтизма из обработок современных японских фортепианных произведений.