Гром гремит дважды - [18]

— С чего ты взял, что я собрался?

— Скажешь, нет? — усмехнулся Джиан. — Каждый в школе Цюань мечтает стать борцом, хоть дружка своего спроси.

— Тао?

— А ты уже другими обзавёлся?

Я промолчал.

— Дружок-то твой — кретин кретином, а фишку просёк, — продолжил Джиан. — Не сам, конечно, подсказали.

— Можем и тебе подсказать, — вклинился Бохай, — если ерепениться не будешь. Ты, вроде, парень что надо… Играем?

— Нет, — отрезал я.

Бохай прищурился. Оглядел меня с головы до ног. Не знаю, кому подражал — но я от этого взгляда, вероятно, должен был забиться в покаянной истерике.

Что ж, жаль разочаровывать, но уступать я не намерен. И если Бохай не совсем дурак, он это поймёт.

Бохай оказался не дурак. Помедлив, процедил:

— Тогда пошёл вон отсюда.

А в следующую секунду мне в лицо полетела чашка с кипятком.

Делать выводы Бохай действительно умел. Жаль, что неправильные.

Кипяток, конечно, успел немного остыть… Но, в общем, хорошо, что чашка не долетела. Моя рука действовала как будто отдельно от меня — метнулась вверх и поймала чашку на лету. А вскочил я раньше, чем поймал чашку. Швырнул её, целясь Бохаю в глаз.

Девчонки запищали. Я следил за Джианом — кипяток плеснул на него, он едва успел увернуться, и благодаря этому я выиграл пару лишних мгновений. Бросился к выходу. Второго шанса не драться одному против шестерых мне, скорее всего не предоставят.

— Ублюдок! — взревел Бохай.

Я услышал это, когда уже нёсся по коридору. А через секунду, не оборачиваясь, понял, что меня догоняют.

Ещё через секунду понял, что, как бы ни старался, догонят — тело у меня настолько тщедушное, что сам себе противен. А борцов и кормят на убой, и пожилой длинноволосый с палкой вряд ли зря свой хлеб ест. Благо хоть, судя по топоту, вдогонку бросился кто-то один.

Я бежал быстро, как мог. До нашей с Тао двери оставалось несчастных метров пять, когда меня с силой толкнули в спину. К этому я был готов и, упав, тут же ушёл перекатом в сторону. Сработало — Джиан растянулся на полу на том месте, где по его расчётам должен был оказаться я.

Я вскочил на ноги и бросился к двери. В несколько прыжков оказался возле неё, распахнул и влетел в комнату, едва не врезавшись в кровать. Дверь осталась открытой настежь — закрывать её было бесполезно, изнутри двери не запирались. Только снаружи, на ключ — это я заметил, ещё когда впервые оказался в комнате.

Я быстро огляделся. Единственное, что здесь могло сойти за оружие — тумбочка. Моя собственная пуста, а рассчитывать на то, что в тумбочке у Тао окажется что-то посерьёзнее порнографических комиксов, вряд ли стоило.

Я схватил свою тумбочку и переставил так, чтобы она оказалась между мной и дверью. Схватив, понял, что это максимум, на который способно моё убогое тело — если оторвать тумбочку от пола я ещё могу, то запустить ею в Джиана точно не сумею. Ну, хоть опрокинуть на него попробую — всё лучше, чем ничего.

От визга проехавших по полу ножек тумбочки проснулся Тао. Вскочил на кровати, бестолково завертел головой:

— Лей?! Ты чего?!

Ответить я не успел — на пороге показался разъярённый Джиан.

Оценил обстановку: отгородившегося тумбочкой меня и проснувшегося Тао.

Серьёзными соперниками мы, разумеется, не выглядели. Но Джиан бежал за мной молча, на пол рухнул, не издав ни единого звука — и я сделал вывод, что поднимать шум ему не с руки.

— Ты, — ненавистно глядя на меня, прошипел Джиан, — ничтожный кусок дерьма! Запомни — в школе Цюань узкие коридоры. Всю жизнь не пробегаешь.

— Запомнил, — пообещал я. — Если у меня появится желание сыграть, я приду. Только таблетку захвачу. Передай Бохаю, что я не привык играть, не видя ставки.

Глава 9. Шужуань

Несмотря на все ночные приключения, проснулся я ещё до побудки. Как будто разум был заведён на определённое время — меня прям подкинуло. Сел в постели, проморгался и понял, что «ну ещё пять минуточек» — это не про меня.

Рассветные лучи проникали в комнату через окно. Я встал, потянулся и начал делать гимнастику, стараясь не шуметь. Какие упражнения, в какой последовательности — не задумывался. Включились те же рефлексы, которые заставили меня повалить на пол Ниу, схватить на лету чашку — мои руки и ноги всё прекрасно знали и без меня. Думать, почему так происходит, я устал ещё вчера.

Тао дрых, разинув рот и всхрапывая. Хоть стонать перестал — и то ладно. Похоже, если его не слишком бить, то двенадцать часов ломки он переживает вполне нормально.

По мере того, как я заставлял свои жидкие мышцы разогреваться, в комнате светлело, и я снова обратил внимание, что стены покрывают надписи. В основном, это были имена и пара-тройка слов. Как будто каждый, кто жил в этой комнате, оставлял автограф.

«Здесь жил Сюин. Радуйся».

«Ли. 4737 —»

«Бог ненавидит тебя. Цзе».

Размахивая руками, я скользил взглядом по этим надписям, напоминающим эпитафии, пока взгляд не споткнулся об одно имя. Я шагнул к стене ближе и прочитал:

«Джиан. Счастливо оставаться».

Тот ли это Джиан, с которым мы так мило пообщались ночью, или другой? Спрашивать, пожалуй, воздержусь. Вряд ли он будет в настроении предаваться ностальгии.

Вспомнив вчерашнее, я болезненно скривился и отвёл было взгляд, но он буквально зацепился за бледную надпись, сделанную чьей-то небрежной рукой рядом с именем Джиана. Задолго до того, как Джиан написал своё прощание.