Гром гремит дважды - [20]

* * *

На прогулке ко мне таки подошла Ниу. Глядя в сторону и вниз, сцепив перед собой руки, она… Я сначала даже не понял, что она бубнит, попросил повторить. Ниу набрала воздуху в грудь и произнесла громче:

— Прости, что так дерзко говорила с тобой ночью. Я не хотела насмехаться над тобой.

— Да знаю я.

— Знаешь? — Ниу подняла на меня взгляд.

— Конечно, — улыбнулся я. — Ты просто за меня волновалась, вот и всё.

Она тоже нерешительно улыбнулась в ответ.

— Только в кухню я всё равно не пойду, — поспешил я разбить её надежды.

Улыбка сползла с лица Ниу.

Услышав лязг и скрип, я повернулся к воротам. Ожидал увидеть там давешний автобус, но вместо него во двор заехал грузовик.

— Наконец-то! — воскликнула Ниу.

— Это что? — спросил я.

— Продукты, мусор, я сейчас, — сказала Ниу и убежала.

— У них там одни девчонки, — сказал Тао, тоже глядя на грузовик. — Как грузовик — так все вместе собираются. И постоянно норовят затащить к себе какого-нибудь парня.

Я кивал, словно бы невзначай подходя к грузовику, который подъехал задницей ровнёхонько к той двери, что вела из кухни.

Из кабины выпрыгнули двое: один — водитель, худощавый и сутулый парень с длинными руками. Он тут же открыл двери фургона, закрепил их и вновь бросился к кабине — подъехать ближе. Дверь открылась, я увидел за ней нескольких девчонок и Ниу в том числе. Вскоре их скрыло фургоном.

Второй был охранником. Он тут же достал дубинку из металлического кольца на поясе, и стал, позёвывая, ей вертеть. К нему подошёл один из наших воспитателей, которого я раньше не видел. Тот, с шокером, видать, сегодня был выходной.

— Почему так долго? — услышал я. — Вы опоздали на… На сколько? На четыре часа!

— У нас в карте прописано: с десяти до двух, — зевая, ответил охранник.

— Но сейчас уже половина третьего!

— Часы остановились. Чего вы беспокоитесь? Что эти крысята не поедят вовремя?

Пока охранник и воспитатель препирались, водитель незаметно прошёл вдоль фургона и нырнул в щель между ним и дверью. Вскоре он появился вновь, с цветущей улыбкой на лице.

— Ладно, понял, — сказал охранник, резко прекращая спор. — Больше не повторится, обещаю.

— Смотрите мне, — напутствовал довольный победой воспитатель и, подписав что-то, удалился.

Вскоре грузовик уехал. За пять минут до окончания прогулки ко мне подбежала Ниу.

— И часто он приезжает? — спросил я, кивнув на закрывающиеся ворота.

— Раз в неделю, — сказала Ниу.

— И вы каждую неделю таскаете, там, всякие коробки, контейнеры…

— Ну… да. А что?

— А если я приду сегодня ночью, покажешь ещё раз, сколько там чего наливать, да сыпать?

Ниу просияла, схватила меня за руку:

— Так ты всё-таки пойдёшь к нам?

— Ну конечно, — пожал я плечами. — Так во сколько встречаемся?

Автобус — это один разговор. А грузовик с наглухо закрытым кузовом — совсе-е-ем другой.

Глава 10. Ставка на троих

— Ну? — торопила меня Ниу. — Давай!

— Подожди, я должен сосредоточиться.

— Да чего там сосредоточиваться? Ты всё уже сделал, осталось только посмотреть.

— И почему у вас нет прозрачных крышек?

— А-а? — удивилась Ниу.

— Ладно, — вздохнул я. — Открываю.

И снял крышку с кастрюли. В лицо ударило облачко пара. Как только оно развеялось, я увидел безнадёжно разварившееся месиво, на которое даже с голодухи смотреть было тошно.

— Очень хорошо! — похвалила Ниу и деревянной лопаткой поковыряла месиво.

— Серьёзно? — покосился я на неё.

— Конечно! Сегодня рис даже не подгорел. Ты совершаешь разные ошибки, значит, ищешь верный путь. А путь можно найти, только если искать.

Я только головой покачал:

— Знаешь, из тебя, наверное, прекрасная мать получится.

Сказал, особо не задумавшись. А Ниу уронила лопатку на пол и вытаращила на меня глаза:

— Че-е-его?

Я ходил в кухню ежедневно уже неделю. За это время я кое-что о себе понял. Может быть, я умею драться (толком проверить это пока случая не было, борцы вели себя тихо, не то замышляли гнусность, не то забили на меня, как на мелочь, не достойную внимания). Может быть, я соображаю лучше большинства учеников этой так называемой «школы». Может быть, даже я каким-то образом помню, кем был в прошлой жизни. Но вот кулинарный талант обошёл меня стороной. По широкой дуге.

«Это ничего, — утешала неунывающая Ниу. — Тебе главное испытание пройти, а потом готовить у плиты вряд ли будешь. Ты будешь резать мясо, раскатывать тесто, таскать тяжести — всякие такие вещи».

Звучало соблазнительно. Ей бы рекламным менеджером работать, а не в этом приюте кашеварить. Сплю и вижу, как буду резать мясо и таскать тяжести.

— Какая ещё мать? — Сейчас Ниу возмущалась, или, по крайней мере, делала вид. — Зачем ты так говоришь? Я никогда не выйду отсюда.

За маской возмущения я угадывал затаённое отчаяние. Ниу смотрела в сторону, стараясь скрыть влажный блеск глаз. Пусть она пока ещё была молода, но уже поняла, что все возможности в её жизни сжались до ключей от кухни, и этого уже не исправить.

Если играть по правилам.

— Посмотрим, — сказал я, взял тарелку и поднял с пола деревянную лопатку.

— Что значит «посмотрим»?

— Это значит, что мы посмотрим. А что, по-твоему, это ещё может значить?

Давать обещания я не люблю. Лучше сделать, сколько бы времени это ни заняло, и пусть будет приятный сюрприз, чем годы ожидания. В том, что сам я, так или иначе, отсюда выйду, у меня не было никаких сомнений. А потом — потом я постараюсь вытащить и Ниу. Когда разберусь, как всё устроено. Когда доберусь до Шужуаня и, если посчастливится, найду того китайца из воспоминаний.