Гробница тирана - [4]
– Ну так. – Она взмахнула руками, вооружившись золотыми мечами-сиками. Мэг оперлась на них как на лыжные палки. – Только монстра они надолго не удержат. Приготовься.
– Что? – заскулил я. – Стой. Нет. Я не готов!
Схватившись за водительскую дверь, я подтянулся и встал на ноги.
На том берегу озера туристы повскакивали с покрывал. Уж наверняка свалившийся с неба катафалк привлек их внимание. В глазах у меня по-прежнему все расплывалось, но эта компания выглядела странно… Неужто кто-то из них в доспехах? А у другого козлиные ноги?
Но даже если это наши союзники, на их помощь рассчитывать не стоит – они слишком далеко.
Хромая, я подошел к катафалку и рванул на себя заднюю дверь. Гроб Джейсона был в целости и сохранности. Я схватил лук и колчан. Укулеле исчезло под надувшимися подушками безопасности. Придется обойтись без него.
Чудовище выло и бесновалось в ловушке.
Мэг споткнулась. У нее на лбу блестели капельки пота. Внезапно гуль вырвался на свободу и, рухнув вниз, приземлился в нескольких ярдах от нас. Я надеялся, что при этом он переломал себе ноги – но не тут-то было. Монстр сделал несколько шагов, оставляя в траве мокрые вмятины, выпрямился и зарычал, обнажив острые белые зубы, напоминающие перевернутый частокол.
– УБИТЬ И СЪЕСТЬ! – заорал он.
Какой дивный голос! Этот гуль мог бы стать фронтменом парочки норвежских групп, играющих в стиле дэт-метал[5].
– Погоди-ка! – Мой голос срывался на визг. – Я… я тебя знаю. – Я погрозил ему пальцем, словно это могло подстегнуть мою память. Лук, зажатый в другой руке, дрожал. Стрелы в колчане стучали. – П-постой, я сейчас вспомню!
Гуль замешкался. Я всегда полагал, что большинству разумных существ нравится, когда их узнают. Боги, люди, слюнявые гули в набедренных повязках из стервятничьих перьев – все мы хотим, чтобы другие знали, кто мы такие, называли нас по имени и знали о нашем существовании.
Конечно, я просто тянул время. И надеялся, что Мэг сумеет наконец отдышаться, бросится в атаку и нарежет монстра на тухлые паппарделле[6]. Но, похоже, сейчас она способна использовать мечи только как подпорки. Наверняка управлять гигантскими деревьями очень утомительно, но честное слово – неужели было так трудно сначала выбить дух из Пернатого Памперса, и уже потом лишиться сил?!
Подождите. Пернатый Памперс… Я снова посмотрел на гуля: странная рябая шкура иссиня-черного цвета, мутные глаза, огромный рот и крохотные узкие ноздри. Разило от него протухшим мясом, а вместо одежды на монстре были перья падальщика…
– Я и правда тебя знаю, – понял я. – Ты эврином.
Попробуйте-ка сказать «ты эврином», когда язык во рту не ворочается, вас колотит от ужаса и к тому же вам только что съездила по лицу подушка безопасности в катафалке!
Гуль скривил губы в усмешке. Слюна серебристыми струйками стекала по его подбородку.
– ДА! ЕДА НАЗВАЛА МОЕ ИМЯ!
– Н-но ты же ешь трупы! – возразил я. – Ты должен быть в Подземном мире и служить Аиду!
Гуль наклонил голову набок, словно припоминая, что такое Подземный мир и Аид. Но, похоже, эти слова нравились ему куда меньше, чем «убить» и «съесть».
– АИД ДАВАЛ МНЕ СТАРЫХ МЕРТВЕЦОВ! – рявкнул он. – ХОЗЯИН ДАЕТ МНЕ СВЕЖИХ!
– Хозяин?
– ХОЗЯИН!
Вот бы еще Пернатый Памперс перестал орать. Правда, я не заметил у него ушей, так что, может быть, он не понимает, насколько громко кричит. А может, ему просто хочется разбрызгать свою мерзкую слюну как можно дальше.
– Если ты о Калигуле, – осмелел я, – то уверяю: что бы он тебе ни наобещал, Калигула не…
– ХА! ГЛУПАЯ ЕДА! КАЛИГУЛА НЕ ХОЗЯИН!
– Не хозяин?
– НЕ ХОЗЯИН!
– МЭГ! – завопил я. Уф! Ну вот теперь и я стал орать.
– Что? – прохрипела Мэг. Со свирепым воинственным видом она приблизилась ко мне старушечьей походкой, опираясь на мечи-костыли. – Сейчас. Минутку.
Стало ясно, что в этом бою она не сможет взять на себя инициативу. Если Пернатый Памперс доберется до нее, то убьет, а для меня такой расклад на 95 процентов неприемлем.
– Так, эврином, – сказал я, – кем бы ни был твой хозяин, сегодня ты никого убивать и есть не будешь!
Я выхватил из колчана стрелу, наложил ее на тетиву и прицелился. Я проделывал подобное, без преувеличения, уже миллион раз, но сейчас, учитывая дрожащие руки и подгибающиеся коленки, вид у меня был не очень впечатляющий.
Почему вообще смертные трясутся, когда им страшно? Это совершенно нерационально! Если бы я создавал людей, то сделал бы так, чтобы в ужасающих ситуациях в них просыпалась непоколебимая решимость и нечеловеческая сила.
Гуль зашипел, разбрызгивая слюну:
– СКОРО АРМИИ ХОЗЯИНА СНОВА ВОССТАНУТ! МЫ ЗАКОНЧИМ НАЧАТОЕ! Я ОБДЕРУ ЕДУ ДО КОСТЕЙ, И ЕДА ПРИСОЕДИНИТСЯ К НАМ!
Еда присоединится к нам? У меня в желудке произошла разгерметизация. Я вспомнил, почему Аид так любил эвриномов. Если их когти хотя бы чуть-чуть ранят смертного, он будет обречен страдать от жуткой болезни. А когда зараженные умирают, они восстают, превращаясь в существа, которых греки называли вриколакасами, или зомби, если говорить языком телевидения.
И это еще не самое жуткое. Если эврином поглотит плоть трупа, обглодает его до костей, то скелет оживет и станет невероятно свирепым воином – такую нежить победить очень трудно. Подобные скелеты служили в элитной дворцовой страже Аида, и лично я
