Гробница Крокодила - [50]
У Гиласа волосы встали дыбом. Голоса доносятся из дальнего угла.
Дрожащей рукой мальчик посветил туда факелом. По стенам заплясали тени, и огонь выхватил из темноты ряды шабти. Фигурки деловито ткали или шили, стояли на коленях над точильными камнями или помешивали пиво. Все как одна сердито уставились на источник света. Гилас торопливо отпрянул, и шабти снова погрузились во тьму.
Гроб Усеррефа стоял на полу посреди усыпальницы. Мастера придали ему форму человеческого тела. Внизу из крышки торчат вырезанные ступни, а вверху – раскрашенная голова: волосы в синюю полоску, безмятежные глаза, обведенные темной краской. Руки сложены на груди крест-накрест, а под ними – пара широких расправленных крыльев.
Все это словно говорило Гиласу: не тревожь покой усопшего.
Вот только этот мертвец покоя не обрел. До мальчика по-прежнему долетал звук, похожий на хлопанье крыльев испуганной птицы. И тут Гилас понял: это ба Усеррефа рвется на волю, но тщетно.
Крышка этого гроба оказалась тяжелее крышки гроба крокодила, к тому же Гилас работал одной рукой. Ни за какие богатства Египта он не выпустит факел! Каким-то чудом мальчику удалось сдвинуть крышку вбок.
Сах Усеррефа лежит на боку, его шея покоится на известняковой подпорке. Он будто спит. Мастер Херихор превзошел себя: тело искусно обернуто льняными бинтами, намотанными один поверх другого и выкрашенными в красный, а сверху их пересекают белые ленты. Бальзамировщик словно боялся, что Спеленатый вырвется на свободу. Гирлянда из крошащихся маков украшает грудь покойного. На голову водрузили заплетенный в косички парик, голубой, как небо. Лицо на маске выкрасили в зеленый, как у Узара, бога Перерождения, которому поклонялся Усерреф. Рядом со сложенными руками лежит пустой свиток, подброшенный шпионом Меритамен. Что за жестокость! А сзади, за спиной Спеленатого, Гилас заметил кинжал Короноса, обернутый полосками льна с заклинаниями, умоляющими богов его уничтожить.
Но конечно же, оружие так и осталось нетронутым. Между бинтами сверкает смертоносная бронза.
Гиласа бросило в пот. Ему чудилось, что сах Усеррефа вот-вот приподнимется на локте и обратит на непрошеного гостя свой жуткий взгляд.
– Прости, что потревожил, – прошептал Гилас.
Мальчик вытер мокрую руку о бедро, склонился над гробом и потянулся за пустым свитком.
Внезапно невидимые крылья захлопали громче. Недоумение и боль закружились в воздухе, точно облака пыли. Гилас развернулся. Огонь его факела блеснул в бронзовом зеркале на сундуке.
У мальчика замерло сердце. Бронза отражала туманную фигуру Гиласа, а за ней в тени виднелся высокий крылатый силуэт.
Гилас покачнулся:
– Усерреф, это ты?..
24
Он стоял по другую сторону от гроба, там, куда не доходил свет факела. Существо, сотканное из пыли и темноты, то меняло форму, то расплывалось, то распадалось на части.
Гилас разглядел склоненную голову и кончики сложенных крыльев за плечами. Он ощутил боль этого существа, и ужас тут же сменился жалостью, пусть и смешанной с опаской. А ведь оно было человеком. Усерреф заменил Пирре старшего брата. Это он нашел львиный коготь, ставший драгоценным амулетом Гиласа. Усерреф взял Разбойницу на борт корабля, когда пылала Талакрея. А теперь его дух в опасности, и ему не обойтись без помощи.
Из-за темной реки, что протекает между миром Живых и миром Мертвых, донесся голос. Бесплотный, будто туман, он звучал у Гиласа в голове. «Зачем?..»
Гилас плотно сжал факел:
– Н-Небетку передал для тебя Заклинания… чтобы ты ответил на вопросы в Зале Двух Истин…
– Истин… – словно эхо, повторил голос.
– Я их положу тебе в…
Гилас снова вытер свободную руку о бедро, наклонился над гробом и осторожно потянулся за пустым свитком. Главное – не дотрагиваться до Спеленатого. Гилас положил пергамент на пол, вытащил из-за пояса настоящий свиток с Заклинаниями и показал его ба Усеррефа.
Туманные крылья зашелестели. От одного взгляда духа мороз пробежал по коже. Свиток с Заклинаниями для Выхода в День скатан туго и перевязан лентами, запечатанными при помощи крошечных глиняных дисков. Небетку учил, как правильно класть его в гроб. «Сверху я нарисовал пчелу. Этот край должен лежать у сердца».
Гилас все сделал как велено. Стоило ему положить Заклинания рядом со скрещенными руками Спеленатого, как в голове мальчика прозвучал бесплотный вздох облегчения: «А-ах…»
А теперь пора забрать кинжал Короносов.
Гилас в очередной раз вытер ладонь о юбку:
– Небетку разрешил мне взять кинжал.
Но не успел мальчик за ним потянуться, как налетел порыв холодного ветра и запястье Гиласа сжали невидимые ледяные тиски. Мальчик попытался вырваться, но не мог сдвинуться с места.
И тут Гилас понял: Усерреф ведь думает, что Пирра мертва! Он дал ей слово оберегать кинжал. Вот почему египтянин до сих пор его охраняет.
– Пирра не погибла, она жива! – пропыхтел Гилас.
Ледяные тиски сжались еще крепче.
– Хочешь, докажу? Когда Пирра болела, ты повесил свой уаджет ей на кровать! Она мне сама рассказывала! Больше мне это узнать неоткуда! Пирра здесь, в Египте, она просила меня вернуть тебе амулет. Сказала, что скучает и хочет, чтобы ты упокоился с миром!
