Гробница Крокодила - [36]
А теперь мальчик и девочка опять вздумали переправляться через Большое Мокрое и поплыли туда, где собралась целая стая людей. Это еще зачем?
Молодая львица подошла к соколихе и взглянула на нее. Что будем делать?
Соколиха расправила крылья, чтобы их проветрить. Потом вытянула лапу и стала приводить в порядок перья на ней. Гордость не позволила соколихе признаться, что ответа на этот вопрос она не знает.
А хуже всего то, что ей страшно. На другом берегу от людей никуда не денешься: там повсюду эта огромная, вонючая, суетливая, шумная стая.
Меньше всего соколихе хочется отправляться прямиком в их Гнездо.
17
Незнакомый мужчина сунул Гиласу под нос корзину с инжиром и затараторил на египетском. Гилас покачал головой и жестами показал, что он немой. Мужчина пожал плечами и скрылся в толпе: видно, пошел искать, к кому еще привязаться.
Женщина посмотрела на Гиласа с жалостью: должно быть, у нее дети его возраста. Гилас закрыл лицо краем головной повязки и отвернулся. Трудно смешаться с толпой, когда ты выше почти всех египтян. Вдруг поблизости Вороны? Вдобавок Пирра куда-то подевалась.
В воздухе стоят насыщенные ароматы благовоний, а в плотной рыночной толчее Гилас едва не задыхается. Девушки-крестьянки в головных уборах из белых перьев цапли болтают и показывают покупателям цветы папируса. Старухи торгуют пивом, пирожками с финиками и жареной рыбой, завернутой в пальмовые листья. Гилас заметил несколько черных лиц. Кем рассказывал, что жители его страны торгуют в Па-Собек слоновой костью и страусиными яйцами. Люди едва помещаются на обсаженной деревьями дороге, ведущей от Храма к Реке. Вдоль нее на гранитных постаментах высятся огромные черные соколы из базальта. Их золотые глаза взирают на вечную человеческую суету пристально и сурово.
Итинеб описывал хеб как большую процессию. Статуи богов погрузят на освещенные баржи и повезут вверх по Реке, чтобы в этом году она разлилась. «Это самое важное время в году, – объяснял целитель. – Если разлив будет слабым, урожай засохнет и мы умрем с голоду. Ну а если слишком сильным, смоет целые деревни».
Но Гиласу не до того: найти бы Пирру!
– Я должна видеть место, где умер Усерреф, – сказала она и убежала.
А ведь пробиваться к пристани через такую толпищу – чистое безумие.
Рассвело совсем недавно, однако кажется, что с тех пор, как Ренси оставил их под акациями, прошла целая вечность.
– Нам нужно вернуться на Западный Берег, – сказал Пирре Гилас. – Наверняка гробница там. А в ней – кинжал.
– Мне нет дела до кинжала, – устало произнесла девочка. – Да и вообще его теперь не найти.
– Вороны найдут. Захватят в плен Небетку или его друзей – и готово дело.
– Они ничего не скажут.
– Под пытками и не такое выдашь.
Пирра дернулась, будто Гилас всадил в нее нож. Мальчик тут же почувствовал себя виноватым: угораздило же его лишний раз огорчить Пирру! А еще он разозлился на Воронов: от них одни несчастья! Но предаваться чувствам нет времени.
– Пока кинжал существует, Воронов не одолеть! Ты же не хочешь всю жизнь дрожать от страха?
Но Пирра только съежилась и принялась раскачиваться взад-вперед.
– Пирра, я тебя не узнаю! Горевать будешь потом…
– Что ты знаешь о горе?
Гилас вздрогнул:
– Две луны назад я узнал, что моя мать умерла.
– Моя тоже.
– Ты ее ненавидела!
– А ты своей даже не знал!
Гилас и Пирра умолкли. Они сами от себя такого не ожидали. Оба поняли, что зашли слишком далеко.
– От ссор никакого толку, – заметил Гилас. – Нам надо…
Но договорить мальчик не успел. Между деревьев замелькали огни факелов, и вдруг в бухточку хлынула целая толпа: земледельцы из ближайших деревень собирались плыть на хеб.
К ужасу Гиласа, Пирра поспешила за ними.
– Ты куда? – прошипел он.
– Никто нас не заметит! Гилас, я должна видеть место, где умер Усерреф. Понимаешь? Должна!
Так они оказались на хебе, и как Гилас ни пытался добраться до пристани, толпа несла его в другую сторону, к Храму, возвышавшемуся над Па-Собек.
Мощные стены сверкают яркими синими зигзагами и красно-желтыми полосками. Колонны с капителями в форме огромных цветов папируса будто охраняют массивные ворота с медными заклепками. Итинеб сказал, что за ними скрывается тайный мир, где правит целая армия жрецов, а под их началом трудятся прачки, садовники, изготовители благовоний и париков, мясники, ткачи и люди, которые разводят крокодилов на священном озере.
Вдруг ворота распахнулись, и под приветственный рев толпы из них вышли жрецы с бритыми головами. Они играли на серебряных флейтах и трещотках из слоновой кости, вырезанных в форме изящных ладоней. За ними, покачиваясь, брели другие жрецы: они тащили колонны высотой в человеческий рост, сплошь обвитые цветами. Тут и фиолетовый паслен, и лотосы, голубые и белые, и зеленый папирус. Вслед за этими жрецами показались новые. На плечах они несли платформу из позолоченного дерева. На нее водрузили известняковую плиту, обвитую гирляндами из ивы. На этом постаменте возлежал сверкающий крокодил из зеленого камня. Вот он, Собек: Тот, Кто Управляет Разливами Реки.
На боге-крокодиле одеяние из белого льна, расшитого бирюзой и ляписом, а на шее у него золотой воротник. Над бородавчатым лбом красуется плюмаж из страусиных перьев, выкрашенных в зеленый. Широкий мускулистый хвост свешивается с края постамента, а когти крепко вцепились в его края. Такое чувство, будто Собек вот-вот сползет с него прямо на головы людей.
