Гробница Крокодила - [34]
– Пирра… – нетерпеливо перебил Гилас.
Ренси бросил на мальчика уничижительный взгляд:
– Этому варвару есть дело только до его кинжала! Но я ведь сказал вам, что мы выполнили все пожелания Усеррефа! Все до единого! А Усерреф сказал Небетку, что в случае его смерти это проклятое оружие нужно завернуть в папирусы с заклинаниями, призывающими богов его уничтожить. Так мы и сделали. Усерреф хотел, чтобы кинжал похоронили вместе с ним, – мы и это исполнили!
Пирра опешила:
– Что?! Вы похоронили кинжал с Усеррефом?
Ренси развел короткими ручками:
– А я разве не так сказал? Вы, варвары, не только тупые, но и глухие!
Ошарашенная Пирра перевела для Гиласа слова Ренси.
Мальчик разинул рот:
– Кинжал в гробнице?!
Пирра кивнула.
Гилас ненадолго задумался.
– Ну что ж, значит, надо его оттуда забрать.
Пирра уставилась на Гиласа во все глаза.
– Нельзя тревожить покой Усеррефа!
– Ничего не поделаешь, придется.
– Нет, Гилас. Послушай меня. Ренси сказал, что кинжал положили в гробницу вместе с особыми заклинаниями. Боги его уничтожат. Разве мы не можем положиться на…
– Не можем! Для богов десять тысяч лет – одна секунда! Нет, так кинжал, пожалуй, нас переживет!
– Но…
– А что, если Вороны найдут Усеррефа? Разыщут его гробницу? Мы должны успеть первыми!
Гилас был прав, но на какую-то секунду Пирра его за это возненавидела.
– Скажи карлику, что мы должны забрать кинжал немедленно, – велел Гилас.
Ренси, конечно, чуть не лопнул от негодования:
– Проникнуть в гробницу?! Все вы, варвары, одинаковые! Но – слава Узару, Величайшему из Великих! – вам до гробницы не добраться!
– Почему? – спросила Пирра.
Карлик мерил шагами берег, потом упер руки в бока и злобно поглядел на Пирру снизу вверх.
– Семейную гробницу Небетку много лет назад выкопали его предки, – яростно прошипел он. – Они попали в немилость к Хати-аа и вырыли гробницу в тайном месте, чтобы никто не смог ее разрушить. Они спрятали ее так хитро, как могут только те, кому знаком каждый камень в Домах Вечности. Шли годы, род Небетку снова заслужил благоволение, но гробница оставалась укрытой от посторонних глаз! Где она, знают только Небетку и несколько его преданных друзей! – Ренси ударил себя кулаком в широкую грудь. – И мы никому не выдадим тайну! Никто не проникнет в эту гробницу! Будете искать столько лет, сколько песчинок в пустыне, – все равно не найдете!
16
– Время истекает, – сказал Теламон Меритамен, юной жене Хати-аа. – А ты до сих пор не вернула мне кинжал.
– Скоро верну, – тихо ответила она.
– Что значит – скоро?
Тут между ними прошел раб, покачиваясь под весом огромной охапки синих васильков и алых маков. За ним последовали три служанки с корзинами, полными хлеба. По крайней мере, Теламон решил, что это хлеб. Каждая буханка в форме коровы с пятнами из толченых фиников и большими глазами из жареного миндаля.
«И все-то этим египтянам надо украсить! Даже хлеб!» – с отвращением подумал Теламон.
А вслух он велел Меритамен:
– Объясни толком, хватит прятаться за отговорками.
Жена Хати-аа вздрогнула от его тона. Младшая сестра Меритамен, стоявшая у нее за спиной, прижала к себе кошку.
– Я не прячусь, – холодно ответила Меритамен. – Просто завтра начинается хеб, и на дом Хати-аа возложено много обязанностей. Я должна за всем проследить…
Она обвела широким жестом двор, где суетились цирюльники и плиссировщики льна, изготовители гирлянд и музыканты.
«Короче говоря, всякие бездельники», – с презрением подумал Теламон. Кому вообще придет в голову держать рабов лишь для того, чтобы те играли музыку?
Когда Меритамен повернулась к Теламону спиной и стала отдавать распоряжения, тот опешил от такой наглости. Как смеет эта девчонка игнорировать воина Дома Короносов?
Теламона охватила ярость. Ну почему ему постоянно мешают? Да еще кто – женщины! Он здесь только потому, что Алекто сказала: возможно, Теламон сумеет вытянуть из Меритамен больше, чем она.
– Я сделала все, чтобы разговорить девчонку, – зевнула Алекто. – Твоя очередь, племянничек.
Кем себя возомнила эта Алекто? Вечно она ему указывает! А теперь еще Меритамен как ни в чем не бывало шагает прочь…
– Я с тобой не закончил! – рявкнул Теламон.
Мотнув головой, он велел Меритамен следовать за ним. Это намеренное оскорбление заставило египтянку покраснеть.
– Слушай внимательно, – процедил Теламон, когда они остановились в тихом углу сада. – Захочу – в порошок тебя сотру! И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Меритамен нехотя подчинилась. Темные глаза подведены черным, верхние веки раскрашены ярко-зеленым. «Точь-в-точь как у каменных богинь возле Храма», – подумал Теламон. Ему вдруг стало не по себе.
– Я был терпелив, – понизив голос, продолжил он. – По твоей просьбе я даже пришвартовал корабль за островом на Реке, чтобы его вид не оскорблял ваших богов. Я согласился на это лишь по одной причине: ты обещала найти мой кинжал.
– И я это сделаю, – ответила Меритамен.
– Даю тебе время до дня Первой Капли, – продолжил Теламон. – А значит, у тебя есть двое суток. Если к тому времени я не возьму в руки кинжал, непременно доведу до сведения Перао, что виновата в этом ты. И тебя, и твоего мужа лишат всякой власти, ваши имена сотрут из памяти, ваш род будет разорен. Или ты не веришь, что я на это способен?
