Гроб хрустальный. Версия 2.0 - [9]

Ни Ирке, ни Абрамову не рассказал об этой встрече, ни о ней, ни о новых свиданиях. Лишь Оксане, на две недели прилетевшей из Штатов, сказал, мол, встретил Марину, а Оксана даже не спросила, как у нее дела.

И вот Емеля стоит, разглядывая замороженные овощи, думает, как тяжело после каждого возвращения Ирки заходить с ней вместе в супермаркет, вспоминать, как был здесь с Мариной. Кидает в сетку мексиканскую смесь, потом туда же – джин и тоник, словно еще надеется дозвониться до Марины.

Домашний не отвечал, Емеля даже позвонил ей на работу, но только набрал номер – вошла Светка с какой-то платежкой, трусливо повесил трубку. Вечером перезвонил из дома, но Марина уже ушла.

Все шло наперекосяк. Он отлично помнит: за день до отъезда Абрамова на счету было десять тысяч баксов – хватило бы заплатить хотя бы части сотрудников. Но когда Светка поехала в банк, выяснилось: Виктор накануне снял все деньги. Это уже ни в какие ворота, и Емеля три дня в праведном гневе названивает Абрамову на сотовый, готовясь к объяснениям. Рожа, мол, не треснет, Виктор Николаевич, развлекаться с моей женой на деньги фирмы, а мне же отдуваться? Впрочем, злость мало-помалу проходит – и к тому же не сегодня-завтра должен прийти очередной транш по одному договору, который Абрамов вот уже полгода мутит с Крутицким.

Емеля ставит овощи в микроволновку, и только тут замечает мигающий огонек автоответчика. Звонила Светка Лунева, и с первых слов Емеля понимает: что-то не так. Плохо слышно, он с трудом разбирает слова. Похоже, с договором какие-то проблемы, надо срочно связаться с кем-то из партнеров. Сделать это может только Абрамов, и Емеля снова набирает номер сотового, снова слышит механический голос абонент временно недоступен.

В самой глубине его существа зарождается новое, почти незнакомое чувство. Глубоко спрятанное, оно с каждой минутой поднимается выше, словно пузырь гнилого воздуха со дна темного подмосковного болота. Такое непривычное, что Емеля не сразу понимает, что за судорога сводит внутренности.

Под раздражением, ревностью и злостью огромным шуршащим цветком распускается страх.

4

Сколько ангелов уместится на конце иглы? Можно ли их сосчитать? И если нет, следует ли предположить, что средневековые схоласты задолго до Кантора догадались о существовании несчетных множеств?

Сколько человек может жить в одной квартире? А сколько – жить и работать? Может ли Глеб Аникеев запомнить все имена и лица, голоса и манеру одеваться, сетевые ники, то есть прозвища, е-мэйлы, то есть электронные адреса, домашние телефоны, если у них есть другой дом, кроме общего дома с общим адресом Хрустальный проезд, пять, двадцать четыре?

Один за другим, чтобы не забыть: Илья Шаневич, большой, рыжеволосый, в вечно расстегнутой рубашке. Хозяин квартиры, владелец издательства "ШАН", названного, похоже, в его честь, издатель журнала, где Глеб работает верстальщиком. Андрей, флегматичный, непредсказуемый, доброжелательный, главный редактор журнала, у которого даже нет названия. Бен, улыбчивый, в рубашке с большим воротником, в клешах, диско в наушниках – программист, отвечает за работу местной локальной сети и прочие технические вопросы. Ося, фланелевая рубашка, взлохмаченная борода, анархо-сатанизм, взмах руки, словно отгоняет муху. Что он делает в Хрустальном, Глеб не понимает. Нюра Степановна, секретарша Шаневича, пучок на голове, сигарета в углу рта, лиловая помада. Постаревшая героиня Эльдара Рязанова, случайно попавшая в мир аутичных программистов и безалаберных бизнесменов. И, наконец, Снежана: короткие маечки, громкий голос, большие серые глаза, манеры Таниных подруг.

А кроме того – Арсен в ермолке, какие-то люди в деловых костюмах, проходящие мимо Нюры Степановны в кабинет Шаневича, черные музыканты, девочки-группи, лидер группы "Мароккасты" Муфаса, антрацитово-черный, с растаманским дредом, с легким акцентом, с громовым, под стать Шаневичу, голосом.

Андрей рассказал, как Муфаса первый раз появился в Хрустальном. Двери никогда не закрывались, вот он и вошел, спросил Илью. Ему сказали, что Ильи нет, он остался ждать. Посидели, покурили ганджа, через три часа пришел Шаневич, оказалось: Муфаса ошибся домом, искал другого Илью. Но к этому моменту уже выяснилось: Муфаса не просто так, а лидер "Мароккастов", московской команды негров-пидоров.

– В каком смысле – пидоров? – немного обиженно спросил Глеб, гордившийся отсутствием гомофобии.

– В смысле – голубых, – ответил Андрей. – Черных голубых. Шаневич хочет "Мароккастам" и "АукцЫону" сделать совместный концерт, сегодня вечером пойдем их слушать в "Пропаганду".

– А Шаневич и концертами занимается?

– Мы тут всем занимаемся.

Что такое "Пропаганда"? Это типа новое место, объяснил Андрей. Его те же люди сделали, что держат "Кризис жанра". Глеб кивает – как обычно, когда не понимает, о чем речь. На ВМиК это здорово помогало сдавать экзамены.

Сколько человек может влезть в одну "мазду", если Шаневич сядет за руль, Снежана заберется на переднее сидение, а все остальные втиснутся сзади? Они не ангелы, их нетрудно сосчитать: шесть человек. Шаневич, Снежана, Бен, Глеб, Андрей и Нюра Степановна.