Гринвичский меридиан - [44]

Обе машины рванулись, спугнув голубей, один из которых ударился о наше стекло. Я вскрикнула от неожиданности, а Пол почти беззвучно рассмеялся и сказал:

— В Риме много голубей. В Лондоне меньше.

— Ты и в Риме побывал?

— Да, — его щека скользнула по моей. — Я ездил смотреть на Пиету.

— Кто это? — насторожилась я.

Пол куснул меня за ухо:

— Художница! Это Богородица с телом Христа. Она держит его на руках. Там инициалы Микеланджело. Только на ней.

— И ты ездил в Рим, чтобы только взглянуть на нее?!

Он положил голову мне на плечо и сбоку заглянул в глаза:

— Смешно? Но для нее даже дорогу сделали. Специально. Мрамор везли из Каррары. Очень красивый мрамор. Как молоко — такой.

— А итальянки? Они тоже красивые, как эта статуя?

Поморщившись, он с упреком сказал:

— Нельзя так… сравнивать.

— Ах прости, мой добропорядочный католик! Так они красивые?

— Очень. Лучше наших девушек.

— А русские?

— В России только одна красивая девушка, — он потерся о мою шею и поцеловал.

— Пол, скажи хоть раз правду!

— О! Я всегда говорю правду.

Потом сжалился:

— Да, в России девушки красивее, чем в Англии.

— Ты с кем-нибудь познакомился тут до меня?

— Да. И женился.

Я так дернулась, что Пол испугался:

— Ты что? Я шучу.

— Не шути так! — я оттолкнула его руки и укусила себя за палец, пытаясь сдержать слезы. Но они уже обнаружили себя.

— Не буду, не буду, — виновато забормотал Пол, хватая меня за плечи и заглядывая в лицо.

— Это жестоко!

— Да, да, да! Я — жестокий человек.

Я обхватила его шею и задохнулась от запаха, который стал настолько родным, что без него воздух мертвел.

— Ты не жестокий, не говори так…

Он приподнял меня и перенес на кухонный стол. От желания глаза у него так темнели, будто наступала ночь. Склонившись, он стал целовать мне колени, и я подумала, что мне уже не странно видеть, как в первые дни, седую голову на своем теле. Теперь мне казалось, что лишь так и может быть.

Алена проспала не больше часа, а поднявшись, выглядела такой беззаботной, словно решила для себя, что все случившееся утром было только сном. Полу нравилось с ней возиться: он сводил девочку в ванную и сам помыл ее мордашку большой ладонью. Потом усадил за стол и сел рядом, как соскучившаяся по внучке бабушка. Пока Алена жевала пряники, он любовался ею, подперев щеку, и что-то коротко спрашивал, но из комнаты я не слышала его слов. Сполоснув за девочкой посуду, Пол объявил:

— Мы идем гулять.

И Алена запрыгала от радости, что было на нее совсем не похоже.

День сегодня был, что называется, "левитановским". Небо затянулось грустной дымкой, а листья, после ночного дождя, обвисли истрепавшимися флажочками. Но Пола такая погода только взбодрила. В сером, спортивного типа джемпере и синей бейсболке, почти скрывающей седину, он выглядел совсем молодым и полным жизни. Я не могла отвести от него глаз, как влюбленная школьница. Пол замечал это, и когда смотрел на меня, глаза его неизменно улыбались.

Но, в отличие от меня, легко уступившей ему свои обязанности няньки, Пол не забывал и о девочке. Едва мы вышли из подъезда, как он неожиданно заговорил с ней на английском, и самое поразительное было то, что она отвечала. Это было похоже на волшебство, будто Пол разбудил в ней атавистическую память, ведь я знала, что Алена выучила по детским картонным книжкам всего несколько слов. Мне стало даже неловко за себя: я до сих пор не предприняла никаких попыток овладеть языком моего любимого.

Не имея возможности поучаствовать в их немыслимом разговоре, я слушала Пола и наслаждалась тем, как он говорит — напевно и складно, с легким придыханием. Совсем не так, как по-русски, который давался ему с трудом. Я даже не обращала внимания, куда мы идем, полностью доверившись Полу. И от того вздрогнула, увидев перед собой Красный замок.

— Пол, что мы здесь делаем?!

Он посмотрел на меня с недоумением:

— Алена хочет мороженого.

— Его можно купить и в другом месте.

— Я не знаю других мест. Разве тебе не понравилось в замке? Я думал…

— Да нет, все нормально, — я мысленно обругала себя "неврастеничкой". — Конечно, мне тут понравилось.

— О'кей, — не глядя на меня, сказал Пол и распахнул незрячие двери.

Внутри было теплее, и это ощущение усиливалось переливом янтарных тонов. Держа Алену за руку, Пол прошел в зал и уже у столика оглянулся:

— Где ты?

Я набрала в грудь воздуха и поспешно пересекла небольшой зал, стараясь не озираться, но всей кожей, каждым ее участком, чувствовала взгляд Режиссера. Он так и расползался по мне, оставляя ощущение, что мое тело уродливо сморщивается. Может, Режиссер и правда прятался где-нибудь за колонной, потому что когда Пол увел девочку в зал игровых автоматов, а меня оставил сделать заказ, Режиссер возник точно вышел из стены.

— Я знал, что ты придешь, — заговорил он не здороваясь. — Сегодня ночью начинаются съемки.

— Ночью?

— Самое подходящее время, чтобы творить чудеса. Я буду ждать тебя здесь.

— Я не приду.

— Придешь, — уверенно сказал он. — Или ты хочешь всю свою жизнь готовить обеды и заваривать к пяти часам чай?

— Мне это нравится!

— Ску-учно! Твой друг — скучный. И тебя сделает такой же. И вы станете двумя скучными стариками.