На востоке над неровной грядой древних холмов пробилась сквозь ночную тьму узкая полоска зари. Серая мгла над степью постепенно тает, стекая в узкие ложбины, овраги, горные ущелья. Недолго ей таиться в сырых и холодных закромах: скоро поднимется солнце…
Солнце, великий и могучий Кюн, да луна Ай, чей бледный лик еще не спрятался за горизонтом, тысячи тысяч лет взирают сверху на этот мир – мир вольных степей, где так вольготно табунам, где лошади скачут наперегонки с ветром и тонко ржет жеребенок, а поднебесные трели жаворонка сливаются с той неповторимой мелодией, что создают шелест седых ковылей, тихий шепот ручейков, шорох песков, осторожный посвист сусликов и шипение выползающих погреться на камни змей.
Гордые тасхылы, чьи вершины даже летом покрыты снежными шапками, – точно грозная стража на его рубежах, а предгорья заполонила тайга. Темнохвойные леса стоят вперемежку с березовыми рощами и еланями, где высокая трава и пожарище жарков по весне да белое покрывало ромашек летом.
Здесь озера, в которые словно опрокинулось небо, такой они глубины и непередаваемой голубизны. Здесь берут начало бурные реки с кристально чистой, сладкой на вкус водой. Здесь грохочут водопады, чьи потоки свились в серебряные косы, а над звонкими струями танцуют гибкие радуги. Здесь – не тающие летом снежники, и яркая зелень поднебесных лугов, и ветерок с гор, который пахнет пряным ирбеном – богородской травой и смолистым арчином – можжевельником.
Древняя Хакасия – земля некогда могущественных царей и воинственных народов. Солнце и ветер разрушили и сгладили вершины высоченных пиков, а время безжалостно стерло с лица земли все, что говорило о стародавнем величии и богатстве: крепости, дворцы, поселения… И как напоминание о тех славных и гордых временах возвышаются одинокие курганы-могильники и вечные их спутники – каменные менгиры с выбитыми на них старинными письменами, которые донесли до нас забытые события и имена тех, кто покоится в древних усыпальницах.
Прислушайтесь, это не рокот обвалов, то рев диких орд кочевников и топот их коней. И не ветер завывает среди замшелых камней, то свистят стрелы и лязгают мечи, а стоны раненых и грозные крики воинов снова и снова оглашают древнюю степь. Не раз она орошалась кровью, и не раз кружило черное воронье над полегшими в схватках батырами.
В незапамятные времена прошли по ней гунны, а после кого только не привлекали богатства этого края: могучего Чингисхана и китайских богдыханов, алтын-ханов и джунгарских контайши. Одни только лишь заглядывались на вожделенные земли из-за высоких гор, другие шли с огнем и мечом, угоняли в полон народы и вырезали целые поселения. С юга шли и с запада, с севера и с востока… Кровавыми слезами умывалась древняя степь, стонала и изнывала от жестоких набегов…
Сегодня впервые за последнюю неделю выглянуло солнце, но тяжелые тучи по-прежнему громоздились над Финским заливом. И все же на клумбах распустились тюльпаны, зацвели каштаны, а это значит – не за горами лето. Татьяна так устала от вечной сырости и серости питерской зимы, что радовалась, как ребенок неожиданному подарку, и нежной зелени газонов, и облаку распустившейся сирени, и желтому покрывалу одуванчиков на обочинах дорог.
Она опустила стекло, и ворвавшийся в машину поток воздуха принес с собой запахи моря, свежей корюшки и горчившие на губах ароматы пробудившейся природы.
Проносились мимо сосновые боры и перелески, заросшие камышом низины и мелкие речушки, спешившие на встречу с морем. Мелькали среди нежной зелени белые стены дворцов и бывшие барские усадьбы. А кое-где только стройные шеренги лип и дубов отмечали то, что осталось от некогда богатых поместий.
Ранним воскресным утром дорога была пустынной, и Татьяна позволила себе расслабиться. Неделю она провела на даче, стараясь забыться. Пробовала работать, но кисти валились из рук. Хваталась за чтение, но стоило ей раскрыть книгу и пробежать глазами несколько строчек, как тотчас ее мысли улетали в тот печальный день, когда тетушка в последний раз пригласила ее к себе…
Анастасия Евгеньевна уже не вставала. В спальне пахло лекарствами и тленом. Тетушка не скрывала, что дни ее сочтены, но держалась бодро, пыталась шутить, хотя глаза ее, прежде яркие и веселые, потускнели, а рот провалился. И слова она произносила с трудом, почти шепотом.
– Сядь рядом, – велела она, когда племянница подошла и склонилась над ней, чтобы поцеловать в щеку. – Мне нужно что-то тебе сказать.
Татьяна послушно села на стоявший у кровати пуфик и осторожно погладила Анастасию Евгеньевну по высохшей руке с коричневыми пигментными пятнами на пожелтевшей коже.
– Слушаю, тетя Ася, – сказала она ласково, стараясь, чтобы голос не дрогнул и не выдал ее смятение.
– Я отвлекла тебя от работы? – спросила тетушка.
– Пустяки! – весело ответила Татьяна. – Ты ведь знаешь, я сама себе хозяйка.
– Как твоя выставка?
Татьяна пожала плечами:
– Пока никак. Виктор поставил условия, которые для меня абсолютно неприемлемы.
– Выйти за него замуж для тебя неприемлемое условие? – строго спросила тетушка. – Вы встречаетесь три года, ты влюбилась в него как кошка. Ты же мечтала выйти за него замуж? Что случилось? Отчего его предложение стало для тебя неприемлемым? Ты встретила другого мужчину?
