Гримуар - [10]

— Ну, — поинтересовался пан Платон у бургомистра и трактирщика, — вы не заметили никаких перемен?

— Да как будто бы нет, — ответствовал бургомистр и вперил свой взгляд на Паливеца.

— Что ж, я лишь вынужден попросить вас еще раз внимательнее взглянуть на обстановку, — настойчиво повторил пан библиотекарь.

Бургомистр и трактирщик недоуменно пожали плечами, и тут вдруг пан Паливец воскликнул, указывая на стоявший в углу ларь:

— А вот этого тут раньше не было!

На ларе лежало огниво.

Перескочим же, о драгоценный мой Читатель, сразу через несколько ступенек нашего повествования.

Едва только мастер учтиво, но требовательно попросил бургомистра и трактирщика покинуть вероятное место преступления, а попросту говоря, выставил их вон из домика пана Новотного, как те, отойдя на порядочное расстояние и углубившись в сады так, чтобы их было не видно из окон, принялись взволнованно обсуждать, кто же мог проникнуть в домишко и так неосторожно оставить огниво. Тут уж были выстроены самые невероятные догадки, вплоть до той, кою озвучивал я уже как-то вначале, говоря, что алхимик в порыве отчаяния, не имея иной возможности совершить трансмутацию, вызвал себе в помощь демона, уподобившись доктору Фаусту, и по неосторожности или же рассеянности, а то и просто от сложности ритуала, попался в лапы нечистому, и тот утащил Карла Новотного с собой под землю. Эту маловероятную теорию выдвинул пан Паливец, присовокупив в качестве доказательства огниво, являющееся, как известно, символом разжигания огня, а стало быть, и символом нечистого.

— Да что ты понимаешь, толстяк, в жизни?! — небрежным жестом отмахнулся от трактирщика бургомистр. — Демон тут совершенно ни при чем. А вот то что кто-то лазил ночью в дом, — это точно.

— Почему это ночью, а, Игнат? — удивился пан трактирщик, недовольный уже тем, что, во-первых, его прекрасную теорию отвергли, а во-вторых, что бургомистр назвал его толстяком.

— Да потому что днем в домике огниво совершенно ни к чему, — заявил бургомистр.

Именно об этом же в то же самое время говорил королевский библиотекарь своему ученику, сидя на покатой крышке ларя и внимательно разглядывая найденное огниво.

— И еще этот запах, — дополнил мысль о ночном посетителе мастер. — Как только ты вошел, сын мой, ты почувствовал странный запах. Нет, не застоявшийся воздух, а некий аромат, очень знакомый, но мне в голову никак не приходит аналогия, с чем он связан. Может быть, ты, Йозеф, сможешь вспомнить?

Но Йошка тоже никак не мог припомнить, где же ранее он унюхал сей запах, бросившийся ему в нос, едва юноша переступил порог домика алхимика.

— Ладно, не мучай голову, — посоветовал Платон, видя, как ученик старательно тужится вспомнить запах. — Едва ты забудешь об этом, как подсказка сама придет к тебе. Вообще же домик весьма занятный, ты не находишь, сын мой?

— Да, — несколько неуверенным тоном ответствовал Йошка, еще раз оглядывая кабинет ученого.

— Разве ты не видишь? — пряча лукавую усмешку, спросил Платон.

— Нет, учитель.

— Вот и я не вижу, — притворно скорбным тоном вздохнул пан библиотекарь.

— Что не видите? — изумился юноша.

— Не вижу ни книг, ни тигля, ни иных алхимических инструментов, коими надобно обставиться всякому уважающему себя магистру. — Мастер удивленно развел руками, как бы пытаясь охватить ту пустоту, которая царила в доме. — Разве это не странно? Кажется, будто все, что было хоть сколько-нибудь пригодно к алхимическим и иным научным изысканиям, было вынесено отсюда.

Йошка, в очередной раз поразившись мудрости мастера, принужден был согласиться с его доводами.

— Что ж, в таком случае нам здесь более делать нечего, — сказал, вставая с ларя, Платон и направился к выходу. — Давай же, сын мой, пройдемся по Городку и осмотрим его. Похоже, что мы здесь задержимся не на один день.

Едва лишь учитель и ученик вышли в сад, как за калиткой меж деревьями мелькнула чья-то тень. Кто-то в цветастых одеждах, следивший, по всей видимости, за домишком, бросился прочь. Не успел Платон и рта раскрыть, как Йошка с криком: «Вмиг догоню!» бросился следом за убегавшим. Стремглав выскочил он за калитку и бросился в ту сторону, где только что мелькали цветастые одежды, однако же, пробежав довольно много, юноша понял, что потерял наблюдавшего за ними из виду. Пробежав еще чуть-чуть и углубившись в лесок, уходивший в горы, Йошка, тяжело дыша, согнулся пополам и уперся ладонями в колени. Он не привык долго бегать, а потому задыхался. Едва лишь юноша опустил голову к земле, как тут же получил шишкой прямо в темечко.

— Ой! — вскрикнул Йошка, разом разогнувшись и судорожно оглядываясь по сторонам, но так никого и не видя. — Кто тут?

Ему ответом был задорный смех, раздававшийся уже где-то в горах, куда, по всей видимости, убежал неуловимый незнакомец, который, как логически заключил старающийся походить на мастера Йошка, был местным и хорошо знал окрестные горы.

Эту его мысль подтвердил Платон, к коему юноша принужден был вернуться с пустыми руками:

— Не догнал местного? Вижу, что не догнал. Итак, вперед, осмотрим же Городок внимательнее.

И мастер резво зашагал, увлекая за собой не успевшего отдышаться Йошку. Выйдя из садов, наши следователи очутились на главной и единственно мощеной улице, идущей прямо с юга на север. То есть от заставы, первой достопримечательности Городка, увиденной Платоном и Йошкой, до садов, скрывавших домик Карла Новотного и уходящих в горы. Горы же, впрочем, опоясывали Городок со всех сторон, лишь на юге были низкие холмы, по которым пролегала дорога из Праги. Весеннее солнце стало в зенит, ярко светя, но пока еще не сильно грея. Зато птицы, облюбовавшие Городок и его окрестности из-за множества фруктовых деревьев и ягодных кустов, имевшихся почти в каждом дворе, свиристели вовсю, счастливые уже самой весной и своим возвращением в любимые места.