Григорий Сковорода - [22]
Что же именно не понравилось Миславскому в трактате Сковороды? Возможно, не очень приятная для церковного иерарха мысль, что «теперь мало кто разумеет Бога»… Возможно, рискованное сравнение церковного обряда с лузгой, ведь в православной традиции обряд всегда играл очень важную роль… Возможно, слишком радикальное сравнение церковного Предания с «смоковным листом, часто покрывающим ехидну»… Так или иначе, в конце весны или в начале лета 1769 года белгородский и обоянский архиерей уволил Сковороду с работы, а катехизис распорядился читать по учебнику иеромонаха (в будущем митрополита) Платона Левшина. С тех пор и до самой смерти Сковорода уже больше никогда не будет браться за какую-либо службу. Начинались вечные странствия…
Как пишет Михаил Ковалинский, вскоре после этой истории Сковорода «удалился в глубокое уединение». Он поселился недалеко от Харькова, в Гужвинском лесу под Дергачами. Этот лес принадлежал отставному подпрапорному Василию Земборскому – отцу студента Харьковского коллегиума Ивана Земборского, который посещал, в частности, и дополнительные классы (математика, французский язык), а у Сковороды слушал курс катехизиса. Тут, в хатке, стоявшей на берегу Лопани возле пасеки, Сковорода и нашел себе приют, наслаждаясь роскошной природой, музыкой (философ «приятно и со вкусом» играл на скрипке, флейтузе, бандуре), размышлениями, чтением-толкованием Священного Писания. Недаром он сам себя называл Варсавой, то есть «сыном мира». А еще он пробовал излагать свои мысли на бумаге. Тем более что на дворе играло всеми красками лето…
Следует сказать, что желание писать приходило к Сковороде по большей части тогда, когда на дворе было тепло. По крайней мере зимняя пора для этого не годилась. Он говорил, что зима «враждебна музам», ибо какое там зимой писание, когда только и думаешь о том, как согреть руки! Вероятно, Сковороде казалось, что, скованная холодом, замирает вместе с природой и фантазия человека. А вот лето – благословенная пора… Философ писал без какой-либо спешки, аккуратно выводя каждую букву. Каллиграфия у него была прекрасной – образцовая украинская скоропись XVIII столетия. Сама эта манера письма отражает спокойствие – спокойствие летнего дня, когда слышно, как по листьям деревьев пробегает легкое дыхание ветра, принося с собой настоянный запах степных трав, как в поисках лакомства жужжит в клевере шмель, как рыба лениво всплескивается на реке, когда видно, как беззаботно снуют туда-сюда солнечные зайчики, а в глубокой-преглубокой небесной сини плывут и не плывут белесые облака… когда ты всем своим существом ощущаешь полноту бытия, мир как-он-есть, мир здесь-и-теперь… А еще – душевный покой, ибо ты пишешь, и в мыслях не имея заработать на этом какую-то копейку, потешить себя славой, напечатать потом книгу… Ты пишешь просто так – для самого себя и ближайших друзей. Недаром же наш философ никогда не заботился о судьбе своих творений. Уже в сентябре 1790 года он уведомлял Михаила Ковалинского: «У друга нашего, бабайского иерея Як[ова] Правицкого, все мои творения хранятся. При мне бы они давно пропали. Я удивился, увидев у него моего «Наркисса» и «Симфон[ию]: "Аще не увеси…"» Я ее, ожелчившися, спалил в Острогожске, а о «Наркиссе» навеки было забыл. Просите у него. А я не только апографы, но и автографы раздал, раздарил, расточил». Одним словом, «искусство-как-забава». Да разве только искусство? «Многие говорят, – писал как-то философ, – что ли делает в жизни Сковорода? Чем забавляется? Я же о Господе радуюсь. Веселюсь о Боге, Спасе моем… Забава… есть вершина и верх, и цвет, и зерно человеческой жизни. Она есть центр каждой жизни. Все дела каждой жизни сюда текут, будто стебли, преобразуясь в зерно». Ради этой «забавы», понимаемой как неподвластное прагматике понимание природы вещей, философ и писал свои произведения, уединившись в Гужвинском лесу.
Спустя некоторое время, летом 1774 года, когда Сковорода жил уже в Бабаях, он в своем посвящении цикла «Харьковские басни» Афанасию Панкову припомнит следующее: «отстав от учительской должности и уединяясь в лежащих около Харькова лесах, полях, садах, селах, деревнях и пчельниках, обучал я себя добродетели и поучался в Библии, притом, благопристойными игрушками забавляясь, написал полтора десятка басен…». Вот так наш странствующий философ стал «отцом» украинской басни.
Конечно же, басня была хорошо известна в Украине задолго до того, как Сковорода уединился на лоне чудесной слобожанской природы. Например, еще в первой половине XVII столетия Мелетий Смотрицкий упоминал сюжет о Волке и Ягненке в своем трактате «Верификация невинности», Иван Дубович в трактате «Иерархия» ссылался на Эзопа, а позднее теорию басни подробно рассматривали в школьных курсах поэтики. Вот что, скажем, писал Феофан Прокопович о композиции басни: «Басня обычно делится на две части: промифий, то есть начальный рассказ, или фабула, и эпимифий – толкование, в котором прямо указано о том, чему учит басня». Особенно любили басни старые украинские проповедники: в одних только сборниках Антония Радивиловского «Огородок Марии Богородицы» и «Венец Христов» можно найти около двух десятков сюжетов басен. Но до этого басня существовала всего лишь как вкрапление в другие произведения, тогда как Сковорода сделал ее, так сказать, «независимой». Басня для Сковороды – это умная забава, что-то вроде картинки, которая «снаружи смешная, но внутри прекрасная». Без сомнений, наш философ еще со времен юности помнил слова знаменитого римского баснописца Федра:
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.
Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.
Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.
Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.
Биография Павла Ивановича Харитоненко – украинского промышленника и предпринимателя, сахарозаводчика, покровитель искусств.
Амосов – один из пионеров советской сердечно-сосудистой хирургии – оставил человечеству тысячи спасенных жизней, несколько десятков книг и свою знаменитую гимнастику. Хирург-кардиолог и специалист в области кибернетики, ведущий специалист в СССР по операциям на сердце за годы творческой деятельности провел свыше 6 тысяч операций на сердце, впервые в стране произвел протезирование митрального клапана сердца, создал и первым в мире стал использовать искусственные сердечные клапаны с покрытием. Его научные работы посвящены хирургическому лечению болезней легких, сердца, кровеносных сосудов, медицинской кибернетике.
Выдающийся живописец Иван Константинович Айвазовский вошел в историю мирового искусства как маринист-романтик, гений классического пейзажа, чьи работы известны и высоко ценятся во всем мире. Он сумел синтезировать в своем искусстве поэтическое видение природы с почти документальным воспроизведением сюжетов, связанных с историческими событиями – морскими сражениями, походами и экспедициями. При всей ясности и открытости пройденного им пути Айвазовский все же продолжает казаться фигурой загадочной, и загадка его состоит в уникальном сочетании жизненных и творческих линий судьбы, сложившихся в великолепную композицию.
Данило Галицкий (1201–1264), правитель Галицко-Волынских земель, остался в памяти потомков как собиратель древнерусских земель, великий реформатор и дальновидный политик, ставший первым в истории украинского народа легитимным, т. е. признанным в Европе, королем. К тому же он первым среди русских князей попытался покончить с зависимостью своих земель от монголо-татарских завоевателей.