Григорий Иванович Лангсдорф - [22]

58

Ф. ГГ. Литке, — то пусть забудут нас друзья наши; пусть нигде не найдем мы другого Лангсдорфа».7

Лангсдорф не только снабжал кругосветные экспедиции всем необходимым, но, являясь в течение многих лет единственным представителем русской науки в Южной Америке, знакомил посланцев России с совершенно неизвестным для них миром. В его доме, ставшем в начале XIX в. одним из заметных культурных центров Рио-де-Жанейро, они встречались с представителями местной интеллигенции и администрации, деятелями искусства, членами дипломатического корпуса, европейскими путешественниками. В описаниях русских мореплавателей, пользовавшихся большой популярностью в России, приводились разнообразные сведения, сообщенные их авторам Лангсдорфом. Уже в те годы он стал основным посредником в процессе распространения сведений о Бразилии в литературных кругах Петербурга и в русском обществе.

Важной заслугой Лангсдорфа было и само основание русской консульской службы в Бразилии. Он длительное время опекал присланных в Бразилию для прохождения практики при русском консульстве четырех молодых кандидатов коммерции, выпускников Петербургского коммерческого училища — Горбункова, Душкина, Кильхена и Танненберга. Петр Петрович Кильхен в 1818 г. стал вице- консулом в Рио-де-Жанейро. Этот энергичный, знающий чиновник и вместе с тем удачливый, оборотистый купец был прекрасным помощником Лангсдорфа и прослужил в бразильской столице до 1831 г. Ученый содействовал также учреждению в других портах Бразилии постов внештатных российских вице-консулов.

История русской миссии в Рио-де-Жанейро сложилась так, что Лангсдорфу, помимо своих прямых консульских функций, приходилось дважды подолгу исполнять дипломатические обязанности. Первым русским посланником при португальском дворе в Рио-де-Жанейро стал Ф. П. Пален, возглавлявший до этого русскую дипломатическую миссию (тоже первую) в США. Он был назначен в июле 1811 г., но приехал в бразильскую столицу спустя примерно год. Однако уже с июня 1814 г. Лангсдорф стал исполнять обязанности временного поверенного в делах, так как Пален выхлопотал себе перевод

59

в Мюнхен, а новый поверенный в делах А. В. Сверчков прибыл только в мае 1815 г.

Вскоре Лангсдорфу снова были даны дипломатические поручения. Назначение посланником П. Ф. Балк-По- лева, прибывшего в Рио-де-Жанейро в октябре 1816 г., было и случайным и весьма неудачным. Балк-Полев только что поступил в ведомство иностранных дел и, как сам призпавался впоследствии, не имел «довольно опытности в поприще службы».8 Между тем в 1816—1817 гг. русско-португальские отношения серьезно осложнились в связи с тарифной политикой России и происпанской позицией Петербурга в вопросе об интервенции португальских войск на территорию Восточного берега (Уругвая), входившую тогда в состав вице-королевства Ла-Плата. В этих условиях, когда от Балк-Полева требовались особая осторожность и такт, он рядом поступков вызвал серьезпое недовольство португальского двора и в июне 1817 г. вместе со Сверчковым был вынужден оставить Рио-де-Жанейро. «Я уже второй раз являюсь поверенным в делах и получаю дополнительно 200 дукатов», — писал в декабре Лангсдорф Крузенштерну.9 Ученому пришлось занимать эту должность почти до осени 1819 г., когда приступил к своим обязанностям очередной посланник Ф. В. Тейль-фан-Сероскеркен.

После отъезда Палена Лангсдорф являлся безусловно паиболее сведущим в бразильских делах представителем России при португальском дворе в Рио-де-Жанейро. В его донесениях получили широкое отражение события в Бразилии и Испанской Америке в те годы. Правда, трактовка их была весьма тенденциозной. Консерватор и монархист, Лангсдорф рассматривал освободительные движения на Американском континенте сквозь призму своих политических взглядов. Так, республиканское восстание в капитании Пернамбуку в 1817 г. для него дело мошенников и людей с дурной репутацией.10 Значение сражения на р. Майну в феврале 1818 г., после которого было покопчено с испанским колониальным господством в Чили, он оценивал лишь с точки зрения трудности возвращения «этой провинции» под управление Мадрида.11

Суждения Лангсдорфа об англо-португальских отношениях отличаются большей трезвостью и реализмом. В донесении Коллегии иностранных дел от 9 (21) октября 1814 г. он, объясняя стремление Англии содействовать

60

переезду португальского двора в Лиссабон и ликвидировать реформы, провозглашенные в Бразилии в 1808 г., а также рассказывая о положении в Португалии, писал: «Говорят, что апгличане охотно согласились бы упразднить последний торговый договор с португальским правительством, если в Бразилии будет восстановлена колониальная система. Вывоз из английских колоний будет падать в связи с открытием бразильских портов для кораблей всех наций. Ввиду жаркого климата страна не нуждается в английских хлопчатобумажных тканях». И далее генеральный консул сообщал: «Предполагают, что принц вернется в мае будущего года. Англичане всегда руководствуются коммерческим интересом. Они предложили целую эскадру, чтобы бесплатно перевезти в Лиссабон весь двор. Здешний кабинет рассматривает возвращение принца как выгодное дело. Лиссабоп и Опорто раньше были складом колониальных товаров и процветали, а теперь они в состоянии летаргии, их представители принесли принцу жалобу. Таможпи этих городов, дававшие раньше значительные суммы, теперь дают мало, а бразильские таможни несут большие расходы и пе могут с ними сравниться».12