Гриада - [15]

…Марс остался далеко позади. На экранах астротелевизора быстро уменьшается его огромная вогнутая чаша, на глазах превращаясь в чайное блюдечко. Через пять минут Марс уже не больше копейки. Виктор сидит у штурманского пульта и сосредоточенно смотрит на акцелерограф. Штурман нравится мне все больше и больше. Выбор спутника по величайшему из путешествий был правильным.

– Смотрите, как нарастает ускорение! – воскликнул Виктор. – Каждую секунду мы увеличиваем скорость на один километр в секунду. Никогда еще я таким темпом не набирал ускорения!

Видно, что он восхищен высокими качествами гравитонного корабля, а ведь он не новичок в межзвездных путешествиях.

– Стократная перегрузка, – заметил я. – Сейчас каждый из нас весит семь-восемь тонн!

Виктор с уважением потрогал кнопки своего антигравитационного костюма. А костюм стоил уважения: он легко нейтрализовал действие ускорения, при котором собственный вес давно раздавил бы нас. Пятнадцать лет разрабатывал и совершенствовал его конструкцию Институт Антитяготения.

– Как он работает? – спросил Виктор.

Мне нравится его любознательность, и я стараюсь как можно проще объяснить ему принципы действия аппаратов, построенных на основе сложнейших теорий новейшей физики.

– Антигравитационный костюм – это как бы волшебный экран, прикрывающий нас от действия силы тяжести. Но чудес тут нет: в обыкновенный космический скафандр вмонтированы гравитонные излучатели, которые преобразуют энергию электричества в энергию противотяготения и нейтрализуют перегрузку.

– Замечательно! – воскликнул штурман. – В этих костюмах можно лететь с любым ускорением! Я практик, и уж я-то знаю, что значит ускорение… Однажды звездолет африканского Космоцентра, посланный в далекую разведку, попал в поле тяготения звезды Койпера, притяжение которой в четыре миллиона раз сильнее, чем земное. В борьбе с ее притяжением астролет израсходовал все аварийные запасы энергии и даже часть основного. А ведь основной был нужен для разгона корабля в обратный путь. Оставшейся энергии астронавтам едва хватило для разгона до девяноста пяти тысяч километров в секунду, так как их противоперегрузочные кресла не позволяли развить ускорение большее, чем шесть «жи».

Виктор помолчал и тихо закончил:

– Они летели к Солнцу ровно тысячу лет и не дожили до конца пути. У них ведь не было и анабиозных ванн. Вот если бы они могли набирать скорость таким же темпом, как мы, тогда они были бы спасены.

Я часто наблюдаю за работой штурмана, любуясь его смелым лицом, высокой, сильной фигурой, поразительной быстротой реакции. Вот и сейчас глаза Виктора вдохновенно светятся: вероятно, для него многоголосое пение астронавигационных приборов – открытая книга. Внезапно он насторожился: радиолокатор-робот издал тревожный резкий звук. Звездолету угрожало столкновение с крупным метеоритом. Радиоимпульс, отразившийся от метеора, был воспринят роботом, который мгновенно рассчитал прицел и включил носовую лучистую пушку. Пушка «выстрелила» в метеор мощным пучком электрически заряженных молекул. Немного отклонилась от своего пути «Урания», немного – метеор, и их траектории разошлись.

К исходу первых суток мы миновали Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун. Звездолет достиг границ Солнечной системы. Впереди лежали необозримые межзвездные дали, terra inkognita… Родная Солнечная система, колыбель человечества, осталась позади. Мы молча проводили зеленоватый диск Плутона – последней планеты из семьи Солнца. На миг на экранах проекторов засветились Магеллановы Облака – ворота Вселенной. Виктор проверил по этим спутникам нашей Галактики местоположение и курс «Урании».

Вдруг вспыхнул экран астротелевизора, и на нем проступило суровое лицо неизвестного мне человека. Он долго всматривался с моего штурмана, потом его губы раздвинулись в скупой улыбке.

– Это Николай Глыбов, – обернувшись, пояснил Виктор. – Начальник космодрома межзвездных ракет на Плутоне, гроза всех нарушителей режима космических полетов.

В голосе штурмана звучало уважение к прославленному деятелю Космоса.

Глыбов поднял над головой руки в крепком рукопожатии, и мы услышали его взволнованный голос:

– Счастливого плавания, братья! Вас приветствуют все астронавты Системы! Научных побед и благополучного возвращения!

…«Урания» все дальше уходит в межзвездные просторы. В рубке царит полумрак, прорезаемый вспышками индикаторных лампочек да миганием звезд на боковых экранах.

Виктор положительно не дает мне покоя. В этом человеке заключен неисчерпаемый запас зоркой наблюдательности, предприимчивости и энергии, бьющей через край. Я подумал, что таким, очевидно, и должен быть профессионал звездоплаватель, видевший то, что недоступно большинству землян: неведомые планетные системы, жизнь, не похожую на земные формы, необычные состояния вещества и переходы энергии, удивительные цветные солнца и звездные катастрофы… Пусть он не теоретик-ученый, но его разум, поднявшийся над ограниченными земными представлениями, жадно вбирает бесконечную мудрость Вселенной. Я убедился, что он достаточно эрудирован в основных отраслях знания, и это понятно: длительные сроки межзвездных перелетов заставляли астронавтов превращать свои корабли в своеобразные летающие университеты, где учились все, чтобы не сойти с ума от томительного однообразия межзвездного полета.