Развив силу тяги, в тысячу раз ослабившую земное притяжение, гравиплан медленно падает с восемнадцатого спутника в верхние слои атмосферы.
Что меня ждет? Сегодня я был срочно вызван на Землю Советом по освоению Космоса, а на мое место штурмана в межзвездной экспедиции к Альфе Эридана назначен другой астролетчик. Жаль, что пришлось расстаться с товарищами… Со многими из эридановцев я не раз делил тяготы межзвездных экспедиций.
Когда до Земли остается сто километров, мягко загорается экран миниатюрного астротелевизора. Сейчас на нем должно возникнуть лицо дежурного диспетчера Космоцентра, который укажет сектор для приземления.
Я бросаю взгляд на экран. Чуть улыбаясь, на меня смотрят большие зеленоватые глаза. Красивая девушка в форме диспетчера.
– Пятый сектор, семьдесят девятая эстакада, – говорит она. – Включайте вторую ступень антигравитации.
Мне очень захотелось узнать, как ее зовут. Вдруг гравиплан резко тряхнуло. В иллюминаторе полыхнула ослепительная голубовато-белая вспышка. Прибор показал предельное для двигателя-конденсатора напряжение – пятьдесят миллионов вольт. Короткое замыкание! С корпуса гравиплана срывается огромная голубоватая молния. Что-то затрещало, взвизгнуло. Сильно запахло гарью. Начинаю понимать, что сгорел аппарат, создающий антитяготение. Но почему? А, все понятно! Безупречно точный и чуткий прибор говорит мне языком цифр, что в двигатель попал метеор весом в 50 граммов.
Я всегда благоговел перед теорией вероятности. Как утверждают ученые, метеор такого веса можно встретить у поверхности Земли лишь раз в тысячу лет. Ну вот я и встретил его… Повезло!
Гравиплан наклоняется вперед. Сила притяжения Земли, сдерживаемая до сих пор гигантской концентрацией электромагнитной энергии, цепко схватывает гравиплан и неудержимо влечет вниз. В плоскостях антенн обреченно завыл ветер.
«Конец? – спросил я себя. – Да, это конец моих звездных дорог…» Приятное ощущение, характерное для состояния невесомости, разливается по телу. Лицо девушки, на которое я продолжаю упорно смотреть, вдруг затуманилось и поплыло…
– Пилот Андреев! Алло! – резко отдается в ушах ее звенящий голос. – Что с вами? Держитесь! Я сейчас… одну минуту!
Стрелка радиоальтиметра быстро падает вниз. До поверхности Земли остается 90… 80… 60 километров.
Отчаянным усилием поднимаю отяжелевшую голову и смотрю на экран телевизора. Повинуясь быстрым пальцам диспетчера, в операторской Космоцентра замигала сигнальная лампочка на пульте аварийной электронной машины. Та мгновенно выработала команду для радиотелеуправляемой спасательной ракеты. Через секунду ракета взмыла в небо. Электронный пилот осторожно подвел ее к падающему гравиплану. Еще миг… Наши скорости уравнялись, и гигантский электромагнит спасательной ракеты притянул мой аппарат. Но до Земли остается всего двадцать километров!
Захлебываясь от перегрузки, гулко рокочут кислородно-водородные тормозные двигатели ракеты. Я не мог видеть, что прибор на пульте диспетчера показывал 12 «жи». Это означало, что перегрузка, вызванная резким торможением, в двенадцать раз превышала собственный вес гравиплана и всех предметов, находящихся в нем. Я согнулся под тяжестью тысячи килограммов, навалившихся на мои плечи. Но уменьшать темп торможения нельзя, иначе ракета вместе с гравипланом врежется в космодром. «Лишь бы выдержать! – кажется, молил я тогда. – Выдержать несколько минут».
Опрокидываюсь на спину, чтобы снять невыносимый пресс торможения.
Наконец спасательная ракета уравновешивает реактивной тягой земное притяжение и в десяти метров от Земли неподвижно повисает в воздухе. Но она сожгла все топливо, запас которого не был рассчитан на столь необычный случай: ведь ракета «подхватила» гравиплан почти у самой Земли. Гулко выстрелив огненными фонтанами, ее двигатели умолкли. Вместе с гравипланом спасательная ракета тяжело обрушивается на поле космодрома, ломая легкие части конструкции.
От сильного удара я теряю сознание…
x x x
В Космоцентре я считался опытным астронавтом, хотя и не звездой первой величины. Товарищи по профессии меня ценили и уважали. Но после этой злосчастной истории с гравипланом, когда я едва не погиб, фортуна перестала мне благоволить. Как только я немного оправился – спустя пять недель после приземления с аварийной ракетой, – меня вызвал начальник Космоцентра Андрей Чешенко.
– Не повезло тебе, – хмуро сказал он и смешно пошевелил пышными усами, предметом острословия всех звездоплавателей Восточного полушария. Потом укоризненно посмотрел на меня добрыми голубыми глазами. – А ведь я специально тогда отозвал тебя из эриданской экспедиции. Хотел назначить командиром квантовой ракеты, которая три дня назад улетела к сверхкарлику Койпера. Интереснейшая экспедиция! Опоздал… Отдохни пока на межпланетных трассах или поработай на орбитальных ракетах.
Я порывался возразить, но он уже говорил с кем-то по видеофону.
Понурив голову, я вышел в таком скверном настроении, какого еще никогда у меня не было. Ведь следующей звездной экспедиции придется ждать, может быть, три-четыре года!
