Когда в сентябре 1939 года разразилась война, британский коммерческий флот был просто в ужасном состоянии, точнее было бы сказать — в жалком. Большинство судов устарели, значительная часть была немореходной, а некоторые представляли из себя ржавеющие остовы, как будто чумой поражённые механические развалины. Но даже будучи такими, эти суда находились в относительно лучшем состоянии, чем те, кому выпало на долю несчастье обслуживать их.
Причину такого варварского забвения и судов, и их команд можно обозначить одним-единственным словом: жадность. Прежние владельцы флота, как, впрочем, и многие нынешние, были скупы и алчны. Они посвятили себя своей высшей богине — получению доходов любой ценой, при условии, что расходы падут не на них. Централизация, сосредоточение монополий с частичным совпадением интересов в нескольких загребущих руках — вот главный лозунг тех дней. В то время как заработки экипажей урезывались, а условия их жизни ухудшались, владельцы торговых судов жирели, как, впрочем, и беспринципные директора судовых компаний, а также значительное число тщательно отобранных и пользующихся привилегиями держателей акций.
Диктаторская власть собственников, осуществляемая, конечно, со всей осторожностью, была практически безграничной. Флот был их сатрапией, их феодальным уделом, а экипажи — их крепостными. Если крепостной начинал бунтовать против установившегося порядка, его ждала незавидная доля. Ему ничего не оставалось, как только покинуть своё судно и оказаться в полном забвении: даже если не учитывать тот факт, что он автоматически попадал в чёрный список, безработица в торговом флоте была столь высока, что на немногие вакантные места брали только тех, кто с готовностью шёл в рабство. На берегу безработица была ещё выше, но, даже если бы это было не так, моряки органически не могли приспособиться к сухопутному образу жизни. Мятежному рабу идти было некуда. Выражали недовольство лишь единицы, разобщенные друг с другом. Большинство знали своё место в жизни и цеплялись за него. Официальная история приукрашивала подлинное состояние дел, а чаще просто его игнорировала. Вполне понятная близорукость. Отношение к морякам торгового флота между войнами и в особенности в период Второй мировой войны никак нельзя отнести, к достойным главам в британской военно-морской летописи.
Сменявшие друг друга между войнами правительства прекрасно знали истинное положение дел в торговом флоте — не могли же они быть настолько глупы, чтобы не знать. Ханжески спасая собственное лицо, они приняли целый ряд постановлений, определяющих минимальный перечень мер относительно размещения, питания, гигиены и безопасности обслуживающего персонала. И правительства, и владельцы прекрасно понимали — относительно судовладельцев и сомнений быть не может! — что все эти постановления не являются законами и как таковые силы не имеют. Рекомендации (а иначе эти постановления и не назвать) были почти полностью проигнорированы. Любой добросовестный капитан, стремившийся воплотить их в жизнь, почти гарантированно оставался без работы.
В зафиксированных свидетельствах очевидцев об условиях жизни на судах торгового флота в годы, непосредственно предшествующие Второй мировой войне, — нет причин подвергать сомнению эти показания, учитывая, что все они удручающе единодушны, — каюты экипажей представляются такими убогими и отвратительными, что их трудно описать. Инспектора-медики свидетельствовали о том, что в некоторых случаях условия жизни судовых команд были непригодны для животных, не говоря уж о людях. Каюты были чрезмерно переполнены и лишены каких-либо удобств. Полки — влажные, одежда моряков — влажная, и даже матрасы и одеяла, если такая роскошь имелась, были пропитаны водой. Санудобств никаких или же самые примитивные. Всюду пронизывающий холод, а обогрев в любом своём виде, за исключением дыма и нещадно смердящих печек, был настолько же непривычным, как и любая форма вентиляции. Пища, которую, по словам одного очевидца, не стали бы из-за её мерзости терпеть ни в одном доме, была ещё хуже, чем условия жизни.
Возможно, вышесказанное выходит за границы мыслимого или, по крайней мере, кажется притянутым за уши, но на самом деле это не так. Никто никогда не обвинял в неточности или преувеличениях ни Лондонскую школу гигиены и тропической медицины, ни начальника службы регистрации актов гражданского состояния. Первая в довоенном отчете категорически утверждала, что смертность в возрасте до пятидесяти пяти лет вдвое выше среди моряков, нежели среди остального мужского населения, а приведенная вторым статистика показывала, что уровень смертности среди моряков всех возрастов на 47 процентов выше среднего общенационального уровня. Убийцами выступали туберкулёз, кровоизлияния в мозг и язвы желудка и двенадцатиперстной кишки. Чем были вызваны проявления туберкулёза и язв — вполне понятно, и нет сомнения, что их сочетание способствовало ненормальному возрастанию количества случаев кровоизлияния в мозг.
