Грезы минувшей осени - [6]

ОНА впервые посмотрела ему в глаза и долго пытливо вглядывалась. Он почувствовал, что тонет в них. — Как мне жить без этих глаз? — тоскливо спросил он. — Представьте, что я уехала. — Не могу представить, ибо я сразу же поеду за тобой. С семьей или без. Все равно. — Это безумие. А если я умру? — не без лукавства спросила ОНА. — Одного часа не проживу без тебя. Меня убьет тоска. — Он растроганно отвернулся, но успел заметить озарение в ЕЕ глазах. — А когда я постарею? — не унималась ОНА. — Я не доживу. Такие, как я, живут не очень долго. Но мне хотелось бы, чтоб через много-много лет после меня ты оказалась максимально рядом. Ну, хотя бы на расстоянии одного взгляда. А то я уже привык любоваться тобой только издали, — горестно добавил он.

Она, пораженная, молчала. Он видел в зеркальце ЕЕ порозовевшее лицо, сосредоточенное на его словах и упивающееся его словами. ОНА сидела неподвижно, в сильном волнении то открывая, то закрывая замочек своей сумки. — Веришь мне? — страстно спросил он.

Она подняла ресницы, и он увидел покрасневшие глаза. — Верю, задрожала ОНА. — А ты? Как ты ко мне относишься? — Я к вам очень хорошо отношусь. — Люди мечтают о богатстве, о славе, о почестях. — Он сделал решительный жест рукой. — Мне не нужны ни богатства, ни слава, ни почести. Мне нужна твоя любовь. Только твоя любовь. Неужели я недостоин малой части того, чего к тебе испытываю?

Она ещё ниже опустила голову. — Скажи, — нетерпеливо требовал он. — Я боюсь, — еле слышно пролепетала ОНА. — Я жду. — Он был настойчив.

ОНА упорно молчала. — Значит, у тебя нет даже симпатии ко мне, разочарованно протянул он. — О господи, я бы даже в машину не села, если бы не было симпатии, — скороговоркой затараторила ОНА, разбив в пух и прах его сомнения. — Но из этого ничего не следует. И вы сейчас пообещаете, что больше не придете ко мне. На работе, чувствую, догадываются. У дома, где вы стоите, соседи могут вычислить. Могут донести мужу. Возможны скандалы, которые развеют сегодняшний день, оставив после себя неприятный осадок. Так что живите своей жизнью, а я своей. И пусть каждый из нас будет вспоминать в будущем только лучшее. Вы говорите, что любите меня. Можно ли в таком случае ради меня оставить меня? Ведь я замужем, у меня свои моральные устои и нарушать их я просто не посмею. У меня хороший муж. Предполагаю, у вас прекрасная жена. Я обещаю вам, что навсегда сохраню в своей памяти этот день. Не скрою, мне, как женщине, очень приятно было слышать ваши признания. — Пусть мелодия или песня, понравившаяся тебе в будущем, напомнит обо мне. Сидя дома в кругу семьи, у телевизора. Вспомни обо мне, когда тебе особенно трудно. Вспомни. Вообрази, что я стою за тобой, как несокрушимая скала, готовая защитить тебя от всех и от всего. И тебе станет светлее, тебе станет легче. Никогда и ничего не бойся. Потому, что я всегда с тобой. И иди по жизни уверенней. Ты выше всех, ты лучше всех. Гарантом моих убеждений являюсь я, твой обожатель. Я твой друг, самый преданный из тех, кто у тебя был. Верь мне, моя милая, моя удивительная женщина. Ты тот идеал, который я искал в молодости, перед женитьбой. Кстати, если повернуть колесо истории назад, лет на двадцать, когда и я и ты не были ещё семейные, ты пошла бы замуж за меня?

Она вновь опустила очаровательные глаза. — Не знаю. — Раздался еле слышный шепот. — Вот если бы вы не приходили…

Он это понял как «наверное, да». Состояние невесомости охватило его. «Не знаю» окрыляло, звало за горизонт, устремляло выше и выше. — Знаешь, глухо, не глядя на НЕЕ, продолжил он, — я часто после знакомства с тобой стал уединяться. Бывает, выезжаю и останавливаюсь где-нибудь в укромном месте, где мало народу. Включаю мелодии далекой молодости и слушаю, слушаю. И каждая мелодия олицетворяет собой соответствующие грезы. И как-то, как романтический сон, пригрезилась мне картина. Большой, пустой и холодный зал. Играет музыка тех лет. Мы танцуем с тобой. Правой рукой я держу тебя, а левая свободна. Потому что ты то и дело поправляешь спадающие волосы. И вот, в очередной раз, ты поднимаешь руку. Я ловлю её, потом тихонечко опускаю вниз и сам поправляю непослушную прядь. Ты удивленно поднимаешь на меня глаза, некоторое время смотришь. Но потом не выдерживаешь моего взгляда. Переводишь дыхание и кладешь голову мне на плечо. От твоих волос исходит неповторимый аромат. И я счастлив тем, что я твоя опора. И во мне появляется столько сил, что способен перевернуть землю. Потому, что ты со мной. Потому, что хочу тебя сделать самой счастливой. Помнишь ту мелодию, после которой я выключил магнитофон?

— Помню, у меня она есть. — Вот слушаю её, и совершенно другие ассоциации. Будто сама мелодия говорит о том, что мы сидим друг перед другом. Ты смотришь куда-то в сторону, а я что-то такое говорю, говорю. И столько огня во мне, что растаял бы даже айсберг.

ОНА сидела вся розовая. Каждое его слово, полыхающее жаром, как семя любви, западало в душу, произрастая стебельками нежности. ОНА зримо представила себе тот большой холодный зал, ощутила на своей талии его руку, его восхищенные глаза, ласкавшие ЕЕ лицо, свою руку в его руке. И ОНА потянулась к нему. Мысленно, подсознательно, робко, но потянулась. Поверила! Такой искренности на своем веку ОНА просто не помнила. Мужчин, обыкновенных ухажеров, хватало всегда. Это в порядке вещей. ОНА умеет с ними справляться. Но этот… О господи, подумала ОНА, надо заканчивать. Чем дальше, тем хуже. Я, как рыба, попавшая в сети. Надо выбираться. Еще немного, и будет поздно.