Гретхен - [135]

– Ты чего?! – удивилась Гретхен. – Я думала, ты на мели, полный банкрот и потому ищешь людей, кто взял бы на себя часть расходов!

– Так то было вчера, а с тех пор уже много воды утекло! – сказал Конни с довольной ухмылкой. – Я и сам не думал, что получение аттестата может оказаться таким выгодным мероприятием. У меня столько деньжищ за последнюю неделю образовалось, что хоть стены ими оклеивай! Две премии от двух дедушек, две премии от двух бабушек, в дополнение к этому – денежные подарки от трех тетушек и трех дядюшек. А все мои сбережения я тоже теперь могу спустить на что хочу, потому что маменька дарит мне занятия в автошколе, а папенька отдает мне с барского плеча свою старую колымагу, потому что покупает себе новую тачку! Так что нет проблем, дорогая соседушка!

– Это все, конечно, замечательно, но мне все равно нужно знать, сколько, по твоим представлениям, я должна заплатить за дом, – ответила на это Гретхен.

– Будешь угощать меня каждый вечер кампари, и дело с концом! – сказал Конни.

– Нет, так дело не пойдет! – возразила Гретхен.

Конни поднялся с дивана.

– Мне нужно заправиться кофе, иначе сейчас засну! – сообщил он и направился в кухню.

Гретхен последовала за ним. Кухня была выдержана в том же антикварном духе, что и гостиная, – страсть к собирательству хозяйки дома проявилась и тут. Все стены были украшены старинной утварью: медной, латунной, деревянной, фарфоровой. Массивная деревенская мебель с трудом помещалась в тесной комнате. Гретхен уселась на подоконник.

– Будешь кофе? – спросил Конни.

Гретхен кивнула.

– Эспрессо или обычный? – уточнил Конни.

– Все равно, – ответила Гретхен.

– Тогда будем пить обычный, – решил Конни. – Мне, чтобы взбодриться, не меньше литра нужно! А литр эспрессо – это перебор, для сердца вредно.

Конни налил воду в кофемашину и засыпал кофе в бумажный фильтр.

– Ну так сколько мне нужно будет заплатить за два месяца проживания? – Гретхен решила все-таки дожать Конни.

– А сколько ты думала? – спросил Конни.

– Нисколько! – сердито ответила Гретхен.

– Ну вот и хорошо, значит, ничего и не будешь платить, – сказал Конни.

– Я имела в виду не то, что я не собираюсь ничего платить, – воскликнула Гретхен, – а то, что я просто ничего не знаю…

– Дорогая моя соседка, – перебил ее Конни. – ты уже сама запуталась в своих «чего-ничего»!

– Это ты меня запутал! – возмутилась Гретхен. – А главное, что я никого не нашла, кто мог бы поехать вместе со мной, так что все расходы придется нам делить на двоих!

– Ну и чего ты так беспокоишься? Подумаешь! – ответил Конни. – Скажи мне лучше, почему ты такая смурная? Как будто совсем не радуешься поездке!

– Неправда! – Гретхен засопела. – Я радуюсь. Честное слово! Я даже, можно сказать, безумно рада!

Конни взял со стола мамины очки, нацепил их себе на нос и, подойдя к Гретхен, стал внимательно разглядывать ее лицо, как будто изучая карту неизвестной местности со множеством тропинок и дорожек.

– Никогда не знал, что человек, который безумно радуется, может иметь такую хмурую физиономию, как у тебя! Это что-то новенькое! – подвел он итог своим наблюдениям.

Гретхен отвернула лицо.

– Это к делу не имеет отношения! Просто у меня образовались некоторые неприятные сопутствующие обстоятельства! – буркнула Гретхен.

– У меня вот тоже образовались, – сказал Конни и снял очки.

– В каком смысле? – спросила Гретхен.

– В том смысле, что с точки зрения моей дражайшей подруги ты слишком хороша собой. Сначала она меня спокойно отпустила ехать одного. Но с тех пор как она узнала, что ты тоже едешь, она рвет и мечет. Считает, что я не устою перед твоими прелестями!

Конни выключил кофемашину и достал из серванта две чашки.

– Глупости! – выпалила Гретхен.

– Ну не такие уж и глупости! – отозвался Конни. Он налил кофе и подал одну чашку Гретхен. – Прелестей у тебя вагон и маленькая тележка, а я, признаться, большой ценитель красоты!

Гретхен стало как-то не по себе. Она непроизвольно почесала живот.

– Молоко? Сахар? – спросил Конни.

– Нет, спасибо! – ответила Гретхен.

– Если так подумать, то с моей стороны это чистое безумие – заводить себе подругу где-то там на стороне, когда у меня под носом живет такая шикарная красотка! – сказал Конни, усаживаясь за стол. Он сидел и пил кофе большими глотками.

– Что ты несешь?! – возмутилась Гретхен. – Это нечестно по отношению к твоей подруге!

Конни рассмеялся.

– Вот это я понимаю – женская солидарность! Только ты не ту поддерживаешь! У нее-то солидарности ноль! Потому что она считает тебя мажорной прохиндейкой, способной на что угодно!

– Я с ней сама поговорю! – сказала Гретхен и засопела.

– Дело твое, – сказал Конни и пожал плечами.

– А когда она сегодня придет? – спросила Гретхен.

– Никогда, – ответил Конни и поднялся, чтобы налить себе еще кофе.

– Ну, тогда завтра, – сказала Гретхен.

– Соседушка! Моя дражайшая подруга больше не придет никогда! – сообщил Конни. – Она отправила меня в отставку! Вчера, в полночь, на трамвайной остановке! Все, конец, финиш!

– Из-за меня? – Гретхен так впечатлило это сообщение, что она перестала сопеть.

– Из-за меня! – объявил Конни. – Просто я сказал, что ты мне нравишься. И что ты суперская. И не только внешне, потому что ты вообще очень симпатичный человек! – Конни с такой силой швырнул ложку на стол, что кофе расплескался. – Сама все время говорила, что она за открытые честные отношения. А когда я честно и открыто высказал свое мнение – в рев! Я, дескать, оскорбил ее в лучших чувствах!