Грешные ночи - [33]

Он оделся и вышел, оставив утомленную Феникс в постели. Бьорн был уже в гостиной, равнодушно потягивая очередной стакан водки.

Тэйн плюхнулся в кресло. Бьорн не поднял взгляд, слишком затерявшись в своих мыслях, во тьме, которая наконец его накрыла.

Ксерксес вышел из своей спальни бледный, дрожащий и избегающий взгляд Тэйна. Он также плюхнулся в кресло.

Тэйн любил этих парней. По-настоящему любил. Он с радостью отдал бы за них жизнь... но не позволит им умереть. Не так. Не в страдании.

Они вместе вырвутся из этого подземелья, и как-то, каким-то образом он вытащит их из собственноручно построенного ада.

Глава 7

Следующим утром обнажённый Захариил сидел на краю постели и перекатывал в руках урну с прахом своего брата. Это была прозрачная ёмкость в форме песочных часов. Внутри находилась густая жидкость, такая же прозрачная, как и сама урна, и слегка отливающая на свету цветами радуги.

Эта урна являлась самым великим сокровищем Захариила. Единственным сокровищем. Отныне и во веки веков он будет защищать эту урну так, как не смог защитить брата.

— Я люблю тебя, Захариил.

— Я тоже тебя люблю, Эдриниэл. Очень сильно.

— Правда?

— Ты же знаешь, что да.

— И ты бы всё мог сделать ради меня?

— Всё.

— Тогда убей меня. По-настоящему. Пожалуйста. Ты не можешь оставить меня в таком состоянии.

"В таком состоянии" означало сломленным, окровавленным и осквернённым неописуемыми способами.

— Я сделаю для тебя всё, но только не это. Ты восстановишься. Когда-нибудь ты даже снова станешь счастливым.

— Я не хочу восстанавливаться. Ныне, и присно, и во веки веков я хочу прекратить своё существование. Это единственный способ прекратить моё мучение.

— Мы заставим демонов заплатить за то, что они с тобой сделали. Вместе. А затем снова вернёмся к этому разговору.

— И Захариил снова бы ему отказал.

— Если ты не убьёшь меня, я наложу на себя руки. Ты же знаешь, что в таком случае со мной произойдёт.

Да, Захариил это знал. Невозможно, наложив на себя руки, добиться истинной смерти. Эдриниэл мог уничтожить своё тело, но душа, такая тёмная, какой она была в тот момент, будет жить вечно и попадёт в ад. Захариил оставался непоколебим. Он снова отказал и, в конце концов, Эдриниэл сдержал своё обещание. Он снова и снова пытался покончить с собой, а Захариил всегда возвращал его к жизни при помощи Живой Воды.

В те годы всё существование Захариила занимали слежка за братом, его спасение. И, в конце концов, он убил его, чтобы избавить от страданий. Об этом решении Захариил сожалел и по сей день, и в урне хранилось всё, что осталось от Эдриниэла.

Захариил извлёк из груди своего брата всю ту любовь, которую когда-то тот испытывал, затем отравил его Мёртвой Водой, взятой из потока, протекающего рядом с Рекой Жизни Божества. Лишь эта вода была способна убить бессмертного раз и навсегда.

Чтобы достать самый маленький пузырёк воды, ангелу пришлось пройти через такую же процедуру, что и с добычей Живой Воды: порку, чтобы доказать свою решительность, и последующую встречу с Высшим Небесным Советом, который давал своё согласие или отказывал. Если Совет давал своё согласие, то по его усмотрению приносилась жертва.

Отказав брату, Захариил прошёл эту процедуру, но оказавшись в храме, застыл в нерешительности. Две реки протекали близко друг к другу: жизнь и смерть, счастье и горе. Выбор оставался за ним. Он мог взять Живую Воду. Должен был взять именно её. Но вода лишь исцелила бы тело его брата, но не разум.

Чтобы излечить разум, требовалось провести время в присутствии Самого Высшего Божества, которое могло умиротворить и спасти любого, но Эдриниэл отказался попробовать. Он по-прежнему мечтал о смерти.

— Как можешь ты просить меня об этом?— требовательно спросил он. — Как смог бы я совершить подобное?

Конечно же, ответа не было. Никогда.

Захариил влил Мёртвую Воду в глотку своего брата. Наблюдал, как из него утекает жизнь, как тускнеет в глазах свет. А затем Захариил сжёг тело огненным мечом. Наблюдал, как оно превратилось в пепел и разлетелось по ветру.

В течение нескольких дней он всё ещё следовал за постепенно рассеивающимися частицам.

Сейчас он уставился на растущее, на груди чёрное пятно. В день смерти брата Захариил вынул светоч любви, которой оказалось не так много, как у Эдриниэла, из собственной груди, и поместил в урну, упиваясь тем, как она смешалась с тем, что осталось от его брата. По крайней мере, там они были вместе.

Спустя неделю, на груди, в том месте, откуда он извлёк любовь, появилось крошечное чёрное пятнышко, и с каждым годом оно медленно, но непрерывно росло в размере. Однако после встречи Захариила с Божеством, после которой с его крыльев начал сыпаться снег, пятно начало расти в четыре раза быстрее.

Захариил знал, к чему это, в конце концов, приведёт, но не волновался по этому поводу. Даже, можно сказать, радовался. Ведь если бы в этом году он провалил поставленную задачу, и его бы вышвырнули с небес, долго мучиться не пришлось.

— Интересно, очаровала бы и тебя Аннабель?

Захариил замолк, представляя их вместе. Да, храбрость Аннабель могла бы привести в восторг нежного Эдриниэла. Стали бы они соперничать за эту девушку?