Грешница - [8]
Наконец машину разгрузили, и Ксения почувствовала, что Алексей идет в ее сторону, – она слышала его шаги, вот он прошел мимо ворот свинарника, сказал кому-то: «Привет!», – вот остановился на секунду возле Ивана, засмеялся: «Загораешь сегодня?», – вот он уже совсем близко.
Кровь стучала в висках Ксении.
– Хризантема, не балуй! – крикнула она срывающимся голосом, хотя Хризантема, повизгивая от удовольствия, спокойно лежала в луже.
– С добрым утречком! – сказал Алексей за спиной Ксении.
Она слегка повернула голову, проговорила: «Ты это?» – и опять отвернулась.
– Слушай, Ксеня, – сказал Алексей, – вчера мне пришлось в город за кирпичом смотаться… Вот и не смог я на вечерку прийти.
– Господи, а мне-то что? – Ксения передернула плечами. – Может, ты думал, побегу я?
Но он будто не слышал, только усмехнулся:
– Сегодня приходи. Обязательно приходи, слышишь? А то я теперь четвертую бригаду у нас в Сосенках буду обслуживать, долго не увидимся.
Он отошел. Ксения по-прежнему стояла, не оборачиваясь, и опять слушала его шаги. Вот он остановился возле Ивана, попросил закурить, спросил:
– Долго ты собираешься так сидеть?
– А кто его знает, влагу выветрит, начну, – ответил Иван.
– Давно уж можно.
– Языком все можно, – сердясь, сказал Иван. – Иди, без тебя тут…
Алексей засмеялся, крикнул:
– Зина, поучить, что ли, его, как работать надо?
– А разве он не ученый? – весело, но с явной обидой за Ивана ответила Зина. – Что ж, поучи, посмотрим!
– А ну, девчата, свидетелями будете, пошли в поле! – позвал Алексей.
«Надо же, расхвастался», – подумала Ксения, обернувшись. Алексей, широко размахивая руками, шел ко ржи, за ним, визжа, вприпрыжку бежали девчата. Сзади всех неторопливо, вразвалку шагал Иван.
Ксения поколебалась с секунду и побежала за ними. Когда она подошла к комбайну, Алексей уже сидел за штурвалом. Петька Селезнев стоял рядом с ним, усмехался. Две девушки взбирались на соломокопнитель, крича, что это пустая затея, что комбайн не возьмет влажные стебли ржи.
Алексей увидел Ксению, подмигнул.
«Вот узнаешь сейчас, как бахвалиться», – злорадно подумала Ксения. Ей и в самом деле хотелось, чтобы Алексей опозорился: слишком самонравный он.
Медленно разворачиваясь, комбайн подходил ко ржи. И вот лопасти хедера захватили первые колосья, громче загудел мотор, резче рассыпалась дробь очистков, натужно застучал барабан.
– Но возьмет, – сказал Иван.
Алексей выпрямился, прислушался к ритму машины, но сразу же засмеялся, весело помахал всем рукой. А Ксении показалось, что это он ей машет, и она, не зная чему, тоже тихо засмеялась, отвернув в сторону порозовевшее лицо.
Комбайн шел все дальше и дальше, спокойно, без рывков. И хотя поле было неровное, кочковатое, Алексей будто каким-то внутренним чутьем угадывал каждый холмик, безошибочно изменяя высоту среза. Сделав несколько кругов, он наконец остановился. Две крепко сколоченные бестарки подъехали к нему, и, наполнив их до краев зерном, Алексей спрыгнул на землю, приглашая посрамленного Ивана занять место за штурвалом.
Афанасий Сергеевич, который до этого со скучающим лицом сидел возле бочки с водой, не сдержался, сказал:
– Лихо он тебя, бригадир…
Ксения искоса, с превосходством глянула на Зину, фыркнула, но Афанасий Сергеевич строго посмотрел на нее, и она повернулась, побежала к ферме – весело ей было сейчас, хорошо.
Давно уже уехал Алексей, разошлись в небе тучи, Иван убрал клеповский клин и перешел на другой, дальний участок, а Ксения все улыбалась чему-то. Вечером она сидела с Михаилом под черемухой, но что он говорил, не слышала: она слушала далекий баян, и на сердце у нее было покойно.
С этого дня Ксения и в самом деле больше не встречала Алексея. Он не появлялся на ферме, и она будто забыла о нем. Если и вспоминала, то только покачивала головой, усмехалась добродушно.
По вечерам она нарочно задерживалась на ферме: Михаил приезжал каждый день, и Ксения надеялась, что, не дождавшись ее, он уедет обратно в город. Но все равно, когда бы она ни пришла, он всегда терпеливо ждал у калитки.
– Брат, миленький, прости, не хочу я тебя видеть, – однажды сказала она, – уезжай ты, пожалуйста, обратно.
Михаил растерялся от неожиданности:
– Как же так? У меня ведь отпуск не кончился! Нет, сестра. Пути наши встретились, богу угодно, чтобы мы вместе шли по жизни.
– Не бывать тому, чтобы господь меня наказал! – горячо сказала Ксения. – Он мою молитву услышит…
– Смирись, сестра. – Михаил скорбно покачал головой, – я триста рублей за билет платил – разве дозволил бы бог мне понапрасну в разорение войти? Меня сам брат Василий вызвал, его желание, чтобы ты за меня пошла: ведь нет у вас в общине молодых женихов, а тебе замуж пора. И родителям твоим я по нутру. Вы вон много общине задолжали, чем расплачиваться будете? А я все деньги за вас внесу…
– Какие еще деньги? – удивилась Ксения. – Нам твоего не надо. Заработаю, сама расплачусь.
– Смотри, сестра, расскажу брату Василию, не похвалит.
– Не пугай. Я сама ему в ноги упаду… Я ведь по-хорошему тебя прошу: уезжай, а ты…
– А замуж за кого пойдешь? – с отчаянием спросил Михаил. – За старого, да? Или я урод какой, что ли?
