Гремучий ручей - [16]

– Вернется… – эхом отозвалась внучка.

Больше они почти и не разговаривали, слишком мало осталось у Ольги времени на сборы. И так едва поспела к назначенному месту, пришла всего за пару минут до того, как там остановился грузовик.

– Это вас, что ли, нужно отвезти в Гремучий ручей? – послышался из нутра кабины сиплый бас. Шофер был свой, не немец. Впрочем, можно ли называть своим того, кто служит новой власти? Или не спешить с выводами? Она вон тоже служит…

– Меня, – сказала Ольга, забираясь на пассажирское сидение.

В кабине грузовика пахло бензином и махоркой, а шофер, грузный мужчина лет шестидесяти, занимал собой почти все свободное пространство.

– Ну так поехали, уважаемая! Вы, видно, из местных? – И, не дав Ольге возможности ответить, тут же продолжил: – А я из города. Ефим Сидорович я, но для вас, уважаемая, просто Ефим. Вас как звать-величать?

– Ольга Владимировна. – Ольге хотелось тишины, но Ефим жаждал общения.

– А я, Ольга Владимировна, вот уже второй месяц между городом и усадьбой мотаюсь. Каждый день туды-сюды. Да мне не привыкать, я, считай, полжизни за баранкой. Если бы взяли на… – Он осекся, покосился на Ольгу. Она понимала, о чем он, понимала, почему замолчал и испугался. Если бы его взяли на фронт, он бы и там был за баранкой. Но на фронт его не взяли, зато взяли в услужение немцы.

Ольге хотелось его успокоить, но вместо этого она спросила:

– А что вы возите в Гремучий ручей?

– Гремучий ручей… – Ефим поежился. – Название такое… гадючье. Любили же раньше напридумывать! А вожу я тоже всякое. В основном продукты. Бывает мебель из города. Короче, что велят, то и вожу. Да и не смотрю я, что там, – добавил он поспешно.

Боится. Ее, Ольгу, боится. Поговорить хочется, да опасается, что она из таких, как Мишаня.

Дальше ехали в молчании. Когда доехали до Гремучей лощины, уже рассвело, но стоило лишь оказаться под сенью старых деревьев, как словно бы снова вернулась ночь.

– Странное место, – заговорил Ефим. – Вот сколько сюда езжу, а привыкнуть никак не могу. Жуть какая-то кругом. Звук этот… Бабы голые, прости господи, из-за кустов выглядывают.

Бабы – это, вероятно, нимфы. Но ведь тоже заметил, что не просто так стоят, а будто бы следят.

– И свет такой… Вы ж местная, Ольга Владимировна? Вот скажите мне, почему тут так… словно на том свете?

– Особенности ландшафта. – Ольга смотрела прямо перед собой. – Низинное место, затишное. Тут все немного иначе, чем наверху.

– Немного! – Ефим фыркнул в усы. – Тут все иначе! Как тут вообще можно нормальному человеку жить? Вот вы не поверите, а мне это все на мозги давит. Вот прямо чувствую, как въезжаю в лощину, так хоть караул кричи. А я мужик крепкий, первую мировую прошел. Что тут так гудит, а?

– Никто не знает, Ефим, но лощину потому и называли гремучей. Вот из-за этого звука.

Вот только слышат его далеко не все. А те, кто слышат, воспринимают по-разному. Ей чудится шепот, а Ефиму, выходит, гул. Каждому свое.

Грузовик тем временем вырулил на аллею, и Ефим сбавил газ.

– Тут нужно медленно ехать. Мне так велели, – сказал он чуть виновато. – Вы, Ольга Владимировна, если первый раз, так просто сидите молчком и делайте, что они велят. Разговаривать я с ними сам буду.

Разговаривать… Ольга едва заметно усмехнулась. Ну, пусть разговаривает.

Ефим остановил грузовик прямо перед запертыми воротами, но выходить не стал, остался сидеть в кабине. Большие лапищи свои положил на баранку, так, чтобы их было хорошо видно.

– Сейчас обыщут, и дальше покатимся, – сказал он шепотом.

Так и получилось. В приоткрывшиеся ворота вышли два автоматчика. Один остановился перед грузовиком, автомат он держал наизготовку. Второй, забрался в кузов грузовика, прямо под брезентовый полог. Какое-то время Ольга и Ефим слышали его неспешные шаги, а потом все затихло.

– Аусвайс! – сказал Ефим, показывая в окошко пропуск, а Ольге шепнул: – Достаньте свой, только медленно, чтобы не это…

Ольга открыла сумочку, протянула автоматчику пропуск. Тот изучал его так же внимательно и пристально, как и прошлый раз, а потом наконец вернул, качнул стволом автомата, пропуская грузовик на территорию усадьбы.

– И вот так каждый день, – сказал Ефим с явным облегчением. – Еду и думаю – пропустят или на месте пристрелят? А вы не боитесь, Ольга Владимировна?

Она боялась, только не того, что пугало этого человека. Она боялась собственных мыслей и собственных планов.

Ефим высадил ее перед крыльцом, а сам отправился на хоздвор. На прощание он махнул Ольге рукой. В этом жесте была какая-то обреченность, словно прощался он с ней навсегда, а не до завтрашнего дня. Ольга поднялась на крыльцо, потянула за медное кольцо, но постучать не успела. Дверь открылась так же быстро и так же неожиданно, как и вчера. Из темноты на нее смотрели три пары светящихся глаз. Две из них были на уровне земли, а третья…

– Доброе утро, фрау Хельга! – Из темноты выступила старуха. Глаза у нее были самые обыкновенные. Наверное, Ольге показалось. Ей в последнее время всякое кажется. – Вы пунктуальны. Я рада. – Вслед за старухой вышли Фобос и Деймос. Они больше не рычали на Ольгу, но следили за каждым ее движением, потому она и старалась лишних движений не делать.