Греховные сны - [26]

— И ожогом надо срочно заняться, — напомнил Лоренс.

— Оставь меня, со мной все в порядке, — беспомощно произнесла Кандида, отлично зная, что это неправда.

Ее поташнивало, перед глазами вспыхивали и гасли цветные искры. А в сознании звучал голос Лоренса и вырисовывалось его лицо, однако не такое, как сейчас. Сквозь полуобморочную одурь молодая женщина отчаянно стремилась поймать и удержать расплывчатый, тающий образ, но поздно — он уже исчез без следа.

Когда-то, впервые придя в себя после несчастного случая. Кандида с тоской размышляла: а суждено ли ей поправиться? Вдруг провалы в памяти означают, что мозг ее неизлечимо травмирован? Абигейл всеми силами пыталась разубедить и успокоить пациентку. Однако та до сих пор болезненно реагировала на все реальные и мнимые сбои своей психической деятельности. Не поэтому ли она с неохотой поступила в университет, не поэтому ли отказывалась работать на полную ставку?

И теперь, скользнув взглядом по руке, Кандида с удивлением обнаружила, что обожглась не на шутку... Вон уже и волдыри появились, а она ничегошеньки не заметила! Едва не теряя сознание, она обреченно кивнула в ответ на суровую отповедь Лоренса:

— Вот именно. Так что хватит спорить. Ты едешь со мною — и точка!

Дежурный врач в травматологическом отделении больницы заверил их в том, что ожоги не серьезны и что полуобморочное состояние Кандиды — это лишь последствия пережитого шока. Однако Лоренс потребовал, чтобы ей на всякий случай ввели болеутоляющие и седативные препараты.

И вот теперь машина направлялась к дому. В багажнике лежал чемодан с вещами Кандиды — за ними Лоренс заехал в коттедж на обратном пути из больницы. А их хозяйка дремала на пассажирском сиденье.

Хотя Лоренс ни за что бы в этом не сознался, ранимость и беспомощность жены затронули в его душе некую струну, якобы давно умолкшую. Именно поэтому он держался с Кандидой столь холодно и отстраненно, ведь в противном случае... Во взгляде молодой женщины читались испуг и вместе с тем трогательная гордость. Словом, прошлое вновь оживало в его памяти.

— Сиди спокойно, — коротко приказал он, когда машина притормозила у входа и Кандида взялась было за ручку дверцы.

— Я сама дойду, — запротестовала она.

Не ответив, Лоренс обошел машину кругом, открыл дверцу и подхватил жену на руки. Она попыталась вырваться, но тело ее тут же обмякло, все во власти апатии и слабости.

Дежурный врач в больнице уже готов был согласиться с Кандидой, горячо уверяющей, что ни в каких лекарствах не нуждается. Однако перед неумолимой решимостью Лоренса спасовал даже он. Так где уж ей, больной и беспомощной, противиться столь неодолимой силе! Так что Лоренс, не обращая внимания на еле заметные протесты, понес жену к дому. И уже по пути она почувствовала, как проваливается в желанное, мягко-пушистое, обволакивающее небытие.

Поскольку решение привезти жену домой пришло внезапно, под влиянием момента, Лоренс не успел приготовить для Кандиды отдельную комнату. Поэтому ему ничего не оставалось, как внести ее в собственную спальню и уложить на собственную широкую кровать. Затем он снял с нее верхнюю одежду и заботливо укутал пледом.

Кандида всегда отличалась хрупкостью сложения. Когда они познакомились, она еще не утратила трогательной угловатости юности. Но и теперь Лоренс с неудовольствием отметил, что в весе жена явно не прибавила. Какая она тоненькая, какая беззащитная!.. Однако же эти плавные округлости и изгибы принадлежат явно женщине, а не девочке-подростку.

Та Кандида, которую он помнил, отличалась здоровым аппетитом и по-детски радовалась всяческим вкусным вещам. Лоренс болезненно напрягся, вспомнив о том, что и сексуальный аппетит Кандиды был таким же простодушно-радостным и неуемным. И уж здесь-то он не заблуждался! Когда они в первый раз...

Лоренс вздрогнул. Есть в жизни воспоминания, навсегда погребенные под слоем пепла, возвращаться к ним неразумно и небезопасно. Известный эксперт по экологии на цыпочках вышел из спальни, спустился к себе в кабинет и вновь принялся за отчет, однако очень быстро понял, что таким простым способом от навязчивых мыслей не избавишься.

Раздраженно вздохнув, Лоренс поднялся, рывком распахнул доходящие до полу створки окна и вышел в сад. Да он ведет себя так, словно до сих пор ее любит! Но с какой стати? Не Кандида ли своими руками разрушила их счастье, их взаимную любовь! Он просто не может... не должен потакать собственным слабостям.

За годы, проведенные в разлуке, — более того, прошедшие под знаком предательства, — Лоренс усилием воли выжег в себе это треклятое чувство, и на место его пришло некое бесстрастное оцепенение. Но сегодня, прочтя в сапфирово-синих глазах боль и страх, он почувствовал, что защитная броня трещит по швам.

Осознание того, что Кандида едва не погибла, что-то разбередило в его душе, причем куда сильнее, нежели даже история с амнезией. Это не любовь, уверял себя Лоренс. В лучшем случае — жалость. Но даже зная это, не мог оградить себя от воспоминаний...

Он неохотно поднял взгляд к окну спальни. В этой комнате, на этой постели — его постели! — спала Кандида. Его жена... Его любимая...