Грехи юности - [140]

— Да так, терпим друг друга, по-моему.

— А я-то надеялся, что совместная жизнь как-то поможет вам помириться.

Пи Джей пожала плечами.

— Наверное, полного примирения между нами никогда не будет.

— Ты ей не сказала?

— О чем? — спросила Пи Джей, не оборачиваясь, чтобы не видеть выражения лица Боба, хотя прекрасно поняла, о чем идет речь.

— О встрече.

— Нет.

— Это означает, что ты решила не ехать?

— Это означает лишь одно: я ей не сказала.

— Но собираешься?

— Что? Собираюсь сказать или собираюсь поехать?

— И то и другое.

Коснувшись пальцем стекла, Пи Джей посмотрела на свои великолепно обработанные ногти, покрытые свежим лаком. Как просто содержать их в порядке, когда нечего делать; слоняйся по квартире да жди, когда тебе станет плохо после процедур, призванных улучшить твое самочувствие.

— Прошу тебя, Боб, не дави на меня, — попросила она.

— О Господи, Пи Джей! — взорвался он. — Ведь с завтрашнего дня останется только одна неделя! Когда, черт подери, ты решишь?

— Неделя до чего? — послышался голос.

Пи Джей и Боб повернули головы к двери. На пороге стояла Флора Дэвис с тарелкой свежеиспеченного бананово-орехового хлеба.

— Неделя до чего? — переспросила она.

Боб, взглянув на Ни Джей, сделал глоток из своей кружки. Объясняться предстояло ей.

— Ни до чего, мама, — отрезала она. — Тебя это не касается.

— Пока я живу в твоем доме, меня все касается, — заметила мать и, поставив тарелку на стол, вытерла руки о передник. — Если ты собираешься куда-то поехать, то я должна знать, чтобы успеть собрать твои вещи.

— Мама, прошу тебя… — начала она, но мать не дала ей договорить.

Усевшись на стул между Ни Джей и Бобом, она продолжала:

— По-моему, это просто замечательная идея. Тебе давно пора развеяться. Так куда ты собираешься?

Пи Джей с негодованием глянула на Боба. «Господи, ну кто его просил орать на всю квартиру! — сердито подумала она. — Почему он хотел, чтобы мать что-то заподозрила? Сам он явно не хотел, чтобы я поехала на встречу.

Может быть, он специально подстроил? Сообразил, что если мать узнает, то непременно закатит скандал, а вдвоем они сумеют меня отговорить».

— Никуда, мама, — ответила она. — Я никуда не собираюсь.

Боб взял с тарелки кусок теплого хлеба и отщипнул маленький кусочек. Флора внимательно взглянула на Пи Джей. Та, в свою очередь, не сводила глаз со своей кружки.

— Ну, извини, я только хотела помочь, — обиженно проговорила она.

— Мама, не сердись, — попросила Пи Джей.

— Я не сержусь.

— Нет, сердишься! Ты вечно изображаешь из себя обиженную! Может, папа и мирился с этим, но я не собираюсь.

Поджав губы, Флора взяла с тарелки кусочек хлеба, намазанного маслом, откусила и принялась жевать, глядя прямо перед собой. Потом положила хлеб на стол, взяла лежавшую на коленях салфетку и вытерла губы.

Пи Джей не выдержала и, оттолкнув от себя кружку, в сердцах закричала:

— Черт подери, мама! Ну хорошо! Если хочешь знать, Боб спрашивал, поеду ли я в следующую субботу на встречу. На встречу со своим сыном! — Она прихлопнула ладонью по столу. — Ты слышишь, мама! С моим сыном!

Помнишь его?

Флора, отодвинув стул, встала. Положив салфетку на стол, она взяла свою кружку с кофе и, не проронив ни слова, ушла на кухню.

Пи Джей, наклонив голову, провела рукой по своим редеющим волосам.

— Ну что, добился своего? — бросила она Бобу.

— Я не заставлял тебя ничего ей говорить, — отозвался тот. — Но может, это и к лучшему, нужно же вам когда-то поговорить друг с другом начистоту, а то замкнулись каждая в себе…

Пи Джей вскочила, не дослушав.

— Я еду в больницу.

— Подожди секундочку.

Боб поспешно сунул в рот оставшийся кусочек ароматного хлеба и запил его кофе.

— Нет, — бросила Пи Джей. — Сегодня я еду одна.

— Пи Джей…

Но она уже выбежала за дверь.

Она сидела на холодном стуле в процедурной и смотрела, как из капельницы медленно-медленно капает лекарство и, стекая по трубке, попадает через иглу в руку.

— Скоро закончим, — сказала медсестра, одарив ее деревянной улыбкой.

— На сегодня, — уточнила Пи Джей.

Еще одна неделя неприятных процедур закончилась, и она была этому рада. Однако домой идти не было никакого желания; там ее ждала мать, по-прежнему упрямая и несгибаемая. Они, естественно, не станут разговаривать ни о встрече, ни о сыне. Уж в чем, в чем, а в этом Пи Джей могла быть абсолютно уверена. Мать, как и двадцать лет назад, была убеждена, что о прошедшем лучше всего забыть, как она сама забыла о своем ребенке, которого отдала куда-то на воспитание.

Неужели мать ни разу не вспомнила о нем? А она сама?

Думала когда-нибудь о своем сыне? Разве что в последние несколько недель… Будто раньше ей кто-то запрещал о нем думать, а теперь запрет сняли. Думай, если желаешь.

Но самого главного Пи Джей еще не решила — ехать на встречу или нет, знала лишь одно — нужно наконец решить, и чем скорее, тем лучше, времени осталось мало.

— Ну вот и все, — проговорила медсестра и, сняв со штатива капельницу, медленно вытащила иголку из руки Пи Джей.

Боль была терпимой, Пи Джей стала к ней привыкать.

— В следующий раз дадите мне другую руку, — сказала медсестра.

— Жду не дождусь следующего раза, — улыбнулась Пи Джей. — Ну, до понедельника.