Грех на душу - [2]

Пропустив мимо ушей некоторую агрессивность тона, я сдержанно ответила:

— Главный редактор — это я, Ольга Юрьевна Бойкова. С кем имею честь?

— Это, в смысле, кто я такой? — уточнил мужчина. — Чтобы вы знали, я из Заречного. Агрономом работаю. Специально в Тарасов приехал всей семьей. Деньги все с книжки снял! А тут, извините, такие безобразия у вас творятся! Вы реагировать вообще-то думаете или как?

В его словах опять появился напор, от которого окружающим делалось неуютно. Наш фотограф Виктор, долговязый и мрачноватый, предусмотрительно выдвинулся вперед и занял позицию, с которой в любую минуту мог вмешаться в развитие событий.

Неофициально Виктор представляет у нас собой службу безопасности. Физические кондиции и профессиональный опыт военного позволяют ему это занятие. Некогда Виктор служил в роте разведки и прошел афганскую войну, и что касается, например, рукопашной, то тут ему равных нет. Я не хочу сказать, что Виктор собирался затеять с сердитым агрономом драку, но в таких ситуациях он всегда начеку.

— И что же за безобразия у нас творятся, господин Петяйкин? — спросила я с большим любопытством.

Наша газета «Свидетель» занимается криминальной тематикой — что, в принципе, вполне заслуживает определения «безобразия», — поэтому интерес мой был далеко не праздным. Как выяснилось, я не ошиблась. Федор Ильич оказался читателем нашей газеты, и его посещение не было случайностью. Наверное, у них в Заречном жили еще по старинке — надеясь, что газета может вмешаться, пропесочить и восстановить справедливость. Философия, по нынешним меркам, устаревшая, но лично мне глубоко симпатичная.

Вкратце суть дела была такова: взяв с собой все сбережения, семья Петяйкиных погрузилась в старые «Жигули» и отправилась в областной город за покупками, благо ехать было не особенно далеко — километров шестьдесят. Основной целью было приобретение роскошного современного телевизора, предпочтительно фирмы «Сони». Почему именно «Сони», господин Петяйкин не объяснял, но по его тону было ясно, что этой фирме он доверяет безоговорочно.

Приехав в Тарасов, семья Петяйкиных выяснила, где находится самый солидный магазин электроники — им оказался, конечно же, «Голубой бриллиант», — и двинула туда. После долгих сомнений и колебаний телевизор был куплен. Федор Ильич выложил за него около двенадцати тысяч.

Предвкушая, как ахнет все Заречное, увидев это чудо техники, Федор Ильич отнес телевизор в машину и кое-как пристроил его на заднем сиденье. Можно было отправляться домой. Но тут жене Федора Ильича захотелось пробежаться по магазинам. У них еще оставалось немного денег, а яркие рекламы и освещенные витрины так и манили к себе слабую женскую душу. Федор Ильич сдался. Отпускать супругу одну он не решился, боясь, что она потеряется в большом городе, но оговорил условие, по которому на все дела он отпускал полчаса. Тщательно заперев машину, Федор Ильич, взяв за руки детей, отправился вслед за супругой.

Душа у него, как Петяйкин сам признался, была с самого начала не на месте — оттого он и определил столь жесткий лимит времени. Но даже в глубине души Федор Ильич не допускал возможности той катастрофы, что поджидала их после короткой пробежки по залам универмага. Когда вся семья солдатским шагом вернулась к автомобилю, на заднем сиденье ничего не было!

То есть что-то там осталось, конечно. Чехол, собственноручно госпожой Петяйкиной пошитый, старые перчатки и карта области. Но огромной коробки с иностранными буквами там не было, как не было, разумеется, и содержимого самой коробки. Попросту говоря, телевизор украли.

Этот факт не сразу дошел до их разума. В первые минуты Петяйкины решили, что обознались, и попробовали поискать свою машину где-нибудь рядом. Вид у них при этом был, наверное, на редкость глупый. Особенно когда Федор Ильич уразумел, что номер на вскрытой машине — его собственный номер. Тогда он дал волю чувствам.

В выражениях Петяйкин не стеснялся, обрушив свой гнев прежде всего на домочадцев. В весьма кучерявых выражениях он выложил все, что думает о женском роде вообще и о своей супруге в частности, детям щедро раздал подзатыльники и, наконец, чувствительно стукнул себя кулаком по лбу, дав таким образом понять, что отчасти разделяет вину за произошедшее.

Разрядив немного эмоции, Федор Ильич попытался взять себя в руки и взвесить ситуацию. Это далось ему нелегко — душа требовала немедленного возмездия.

— Не-е, ну я знал, что в Тарасове все воры! — горячась, объяснял мне Петяйкин. — Но всего ведь на полчаса отошли! Это как?! На ходу, считай, подметки режут!

Заявление было, пожалуй, чересчур смелым, но я решила не обращать на это внимания — впечатления были слишком свежи, телевизор украли накануне вечером, и Федор Ильич мог позволить себе отступление от норм вежливости. Однако наш курьер Ромка, семнадцатилетний максималист, не удержался от замечания:

— Что же вы к нам пришли, раз тут все воры? — буркнул он. — Думаете, это мы у вас телевизор увели?

Петяйкин удостоил его мимолетного взгляда и назидательно сказал:

— Ты, пацан, помолчи, пока взрослые разговаривают! Не имей привычки вмешиваться, а то ведь я сгоряча могу и леща дать!