Грех - имя твое, женщина - [34]

Непривычные ощущения заставили меня застонать и выгнуться дугой. Еще ни разу меня так не ласкали. Я делала минет мужчинам, а вот они мне никогда. Оказалось, что это очень приятное чувство, от которого можно сойти с ума. Однако Герман не остановился на этом, его язык спустился много ниже и обвел по кругу колечко ануса.

— Что ты делаешь? — вырвалось у меня.

— Ласкаю то место, которое нравится мне не менее всех остальных, — произнес мужчина, удерживая под колени мои ноги. — Но его мы используем в другой раз. Сейчас сил нет терпеть, — Макаров еще раз прошелся языком вдоль моей промежности, прильнул к клитору, пососал, чтобы в следующий миг войти своим копьем в мои глубины.

От пронзившего меня удовольствия я застонала. Макаров с силой входил в меня, совершенно не сдерживая своего желания, как будто он очень давно не был с женщиной. От натуги вены на лбу мужчины вздулись, а бедра ходили ходуном. Слияние было на грани боли, но от этого ощущалось еще острее и гораздо приятнее. Мужчина так и не отпустил мои ноги, прижимая колени к телу. Оттого я чувствовала себя несколько беспомощно, но в то же время эта поза заводила меня еще сильнее. Я понимала, что открыта для мужчины настолько насколько могла себе это позволить. Движения Макарова становились все яростнее и быстрее, и я уже думала, что так и не успею кончить до его развязки, о чем заранее сожалела. Однако он словно что-то почувствовал, принявшись сбавлять темп, который буквально через несколько мгновений стал тягучим и размеренным.

— Ну же, девочка моя, давай, — прохрипел мужчина. — Скажи, что тебе нравится?

Я пребывала в каком-то пограничном состоянии, но получить удовольствие хотелось до безумия.

— Полижи меня, — едва выдохнула в ответ, даже не надеясь, что мужчина удовлетворит мою просьбу.

Однако Макаров услышал, замедлил темп, а после и вовсе выскользнул из тела.

— С удовольствием, — мужчина подхватил меня за бедра и чуть приподнял, удерживая на весу, словно я была огромной чашей, к которой он поднес свое лицо, не разрывая зрительного контакта со мной. Язык мужчины дотронулся до сосредоточения моей женственности и принялся выводить замысловатые фигуры, подталкивая меня к обрыву, с которого я не замедлила сорваться, почувствовав небывалую разрядку. Сотни миллиардов искорок пронеслись разрядами по моему телу, я выгнулась дугой, гортанно застонала, переживая необычайной силы оргазм, доселе никогда ранее не испытанный мною. А в это время мужчина все лизал и лизал меня, добавляя высоту к ощущению полета. И лишь когда понял, что мои мышцы перестали сокращаться, вновь ворвался в разгоряченное тело. Мужчина позволил моим ногам опуститься, и я тут же овила ими торс мужчины, а он сам переключился на мою грудь, принявшись ласкать ее руками, посасывать и покусывать, доставляя тем самым еще большее удовольствие.

Ритм движения бедер мужчины все ускорялся до тех пор, пока Герман не замер, максимально сильно пронзая меня, и не исторгнул семя, известив о том, что и его накрыло освобождение и наслаждение.

Мужчина гладил мое тело, ласкал грудь, проводил руками по ногам, обвивающим его за талию, и так на меня смотрел, будто хотел сказать что-то, но, в конце концов, так и не решился.

— Ты прелесть, — прохрипел он, целуя в губы.

— Мне тоже понравилось, — начала подкрадываться неловкость. Все же мужчину я очень мало знала. — У тебя тут душ есть?

— Конечно, — для Германа это было как само собой разумеющееся.

— Можно туда? — пыталась скрыть свою нервозность, внезапно меня посетившую.

— Зачем спрашиваешь? Я сейчас туда тебя отнесу.

И, правда, Макаров это сделал буквально через несколько секунд. А еще принял со мной душ, намылив меня чуть ли не с ног до головы мочалкой. Я предложила сделать ответный жест, на что мужчина заявил в шутливой форме, что это не женское дело. Настоящий мужик должен мыть себя сам.

Когда мы уже оделись, Герман произнес:

— Сейчас в ресторан, а потом заедем за твоими вещами, — подобное заявление прогремело как гром среди ясного неба.

— Какими моими вещами? — я замерла. Ни о чем подобном разговора не было. Я предполагала, что все останется так, как и раньше, то есть никак.

— Ну, как же? — растерянно произнес мужчина. — Тебе же у меня, наверняка, что-нибудь да понадобится из своего.

— Я не поняла, — неужели Макаров что-то себе такое домыслил, о чем мы даже не беседовали…

— А что тут понимать? Ты переезжаешь ко мне, — заявил мужчина.

Я застыла соляной статуей, перестав даже дышать на мгновение. Мои мысли заметались как стая напуганных голубей.

Как так? Сразу? Без подготовки?

В памяти всплыла угроза, высказанная Слюсаренко. Вначале следовало решить вопрос с депутатом, а уж после принимать кардинальные решения. Страшная стабильность с Виталием была не лучше неизвестности с Макаровым. Тем более он не сообщил какое место в его жизни я заняла, что ко мне чувствовал. Не стану ли я всего лишь переходящим знаменем на час?

— Герман, прости, но никуда я не собираюсь переезжать, — твердо произнесла в ответ.

Надо было видеть смену чувств на лице мужчины. Если он до этого просто светился от удовольствия, то стоило услышать мой ответ, как его лицо закаменело, впрочем, как и он сам. Лишь желваки ходили ходуном.