Грех - [39]
Кроме того, Вы, как я поняла, предлагаете мне возвышенные отношения — а ведь мы с Вами еще не выяснили сходства и различия наших политических убеждений!
Я должна быть с Вами честной. Меня несколько встревожило то, что вы сказали, когда Федор Иванович во время ужина рассказывал нам о подготовке реформы русского правописания. Не всякое практическое изменение, пусть и облегчающее доступ трудящихся к грамоте, может оказаться благотворным — уж не опились ли Вы компоту, когда сказали такое! У меня в тот момент возникли нехорошие подозрения. Уж не сочувствуете ли Вы кадетам? Имейте в виду, Мишенька, я не могу существовать рядом с мужчиной реакционных взглядов!
Вы говорите мне, что не можете без меня жить. Скажите мне лучше правду: Вас устраивает государственный строй России? Или Вы попросту предпочитаете увлекаться пустыми романтическими иллюзиями, пока те, кому повезло меньше, чем Вам, не располагают даже демократической четыреххвосткой, чтобы изменить свое положение? Я поменяю Вас, Миша, поменяю радикально — пусть Вы сейчас любите меня, но со мной Вы полюбите рабочих. Или, если будете сопротивляться, я обещаю, что забуду, как Вас зовут.
P. S. Достаньте мне политэкономию до четверга. Очень нужно.
∗∗∗
Значит, вы, Михаил Евгеньевич, жаловаться пришли? Что ж, замечательно. Ну и на кого вы желаете мне пожаловаться? На приемную комиссию университета? Или на действия народного комиссариата просвещения? Или, может быть, на Конституцию Советской Республики? Я так понимаю, что вы огорчены тем, что вам отказали в приеме. Действительно, какое безобразие! Знаете, что я хочу вам сообщить по этому поводу?
Подойдите-ка сюда. Да-да, сюда, поближе. Видите мои руки? А вот это — видите? Знаете, от чего бывают такие следы? Нет, это не уколы шипами розы. И я не истекал кровью, страдая от несчастной любви. Это кандалы, господин несостоявшийся студент. Кандалы. Где, как вы думаете, я их носил — в благородном обществе, в котором вращались ваши почтенные родители? И теперь вы имеете наглость приходить сюда и сообщать мне, что вас, мол, несправедливо не зачислили в университет, предназначенный для образования пролетариата?
Да, мы достаточно боролись для того, чтобы теперь и в вашей бесконечно приятной жизни встретились кое-какие затруднения. Придется вам преодолеть их собственным физическим трудом, а не предаваться, как при старом режиме, неге и философским размышлениям! Ах, вы сочувствуете революции? Хотите принести ей пользу научными занятиями? Да вы еще должны созреть для того, чтобы воспользоваться благами общества наравне с теми, кто заработал их потом и кровью! Есть, знаете, занятия более необходимые стране, чем созерцание с книгой. Поступите на завод, например. Проявите упорство.
Надеюсь, в будущем у вас хотя бы хватит ума не жаловаться на то, что вы лишены избирательных прав. Слишком долго классово близкие вам элементы, стыдливо прикрываясь элегической безмятежностью, ограничивали и угнетали пролетарскую массу. Теперь вам придется решительно порвать со своим прошлым — как, между прочим, рвал с ним я сам когда-то.
Дверь, будьте добры, прикройте поплотнее. Благодарю вас.
∗∗∗
Ты мне, Мишаня, голову не дури. Я сам ученый, хоть и без отца, без матери воспитывался, не то, что ты. У нас таких барских условий не было. В наше время чуть что — сразу отвечаешь головой перед Советской властью. Я тебе так скажу: мне все равно, чему ты их там учишь. Ты парень умный, учишь, наверное, хорошо. Но ты зачем им сказал, что радио изобрели в Америке? Что значит не говорил? Ты мне не темни. Я не знаю, где там у них была первая передача голоса и музыки, мне это все равно, но тебе, имей в виду, сейчас светит такая музыка, что ты еще наплачешься, пока будешь ждать передач!
Но у меня есть и похуже для тебя новости. Кому из них ты сказал, что выборы в Верховный Совет — это... как ты там сказал... а, вот — фикция, а не демократия. Ты вообще знаешь, что за это двадцать пять лет теперь дают? Ты что думаешь, тебя Федор Иваныч всегда выручит, Федор Иваныч прикроет? Я им что скажу, когда ко мне придут и спросят, почему, мол, у меня антисоветская пропаганда ведется? Я за тебя в тюрьму не пойду.
А потом вот еще что. Ты голову-то не вороти, а послушай старого человека. Я тебе сейчас, конечно, в последний раз помогу, но ни черта ты, Мишаня, в демократии не понимаешь. Фикция — это не Верховный Совет наш. Фикция — это то, что ты там себе напридумывал. А настоящая демократия — она в том и заключается, чтобы я тебе, щенку глупому, мозги на место поставил. А если ты меня понять не захочешь, то найдутся такие люди, что ты у них вообще без головы останешься. Не буди, как говорится, лихо.
Я ж тебе одного добра хочу. Мы ведь для того и горбатились, чтобы ты тут науки свои рассказывал.
∗∗∗
А, здравствуйте, Михаил. Да-да, садитесь. Курите? Не курите? Ну и отлично — здоровье надо беречь.
Стенка. И ведь югославская. И так дешево. Ладно, все это максимум на десять минут.
Перейду сразу к делу. Вы, Михаил, уже не мальчик, вы уже взрослый, самостоятельный человек, и сами все прекрасно понимаете. Должны нести ответственность за свои поступки. На вас поступил сигнал, так что, сами знаете, нужно разобраться.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
За последние десять лет Россия усовершенствовала методы "гибридной войны", используя киберактивы для атаки и нейтрализации политических оппонентов. Хакеры, работающие на правительство, взламывают компьютеры и телефоны, чтобы собрать разведданные, распространить эти разведданные (или ложные данные) через средства массовой информации, создать скандал и тем самым выбить оппонента или нацию из игры. Россия напала на Эстонию, Украину и западные страны, используя именно эти методы кибервойны. В какой-то момент Россия, видимо, решила применить эту тактику против Соединенных Штатов, и поэтому сама американская демократия была взломана.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.