Грегорианец. Четвёртый - [16]

И поклонился, собираясь удалиться, словно остальное касалось уже только его одного.

— Да постойте же, — возмутился Вельер, останавливая юношу. — Я обещал вам письмо к начальнику академии. Или вы чересчур горды, молодой человек, чтобы принять его от меня?

— Нет, господин полковник, — возразил Дартин. — И я отвечаю перед вами за то, что его не постигнет такая судьба, как послание моего отца. Я так бережно буду хранить его, что оно, клянусь вам, дойдет по назначению, и горе тому, кто попытается похитить его у меня!

Это бахвальство вызвало на устах великого мужа улыбку. Оставив молодого человека в амбразуре панорамного окна, где они только что беседовали, уселся за стол, чтобы оформить соответствующее послание и загрузить на карту памяти. Дартин в это время, ничем не занятый, выбивал по стеклу какой-то марш, наблюдая за Клериками, которые один за другим покидали резиденцию, и провожая их взглядом до самого оживлённого потока гравитранспорта.

Лау Вельер, оформил обещанное, записал на прозрачный носитель с личным гербом, встал и направился к молодому человеку, чтобы вручить ему ожидаемое. Но в то самое мгновение, когда Дартин протянул руку, Вельер с удивлением увидел, как юноша внезапно вздрогнул и, вспыхнув от гнева, бросился из кабинета с яростным криком:

— Что за хрень, тысяча инсэктов! На этот раз ты от меня не уйдешь, просто зараза какая-то!

— Кто? Кто? — заорал полковник.

— Он, тот самый вор! — отмахнулся на бегу парень. — Твою торпеду без взрывателя! — И с этими словами исчез за дверью.

— Клинический шизик! — пробормотал Вельер. — Если только… — медленно добавил, — это не уловка, чтобы удрать, раз он понял, что подвох не удался!

Дартин, как бешеный, в три скачка промчался через приемную и выбежал на площадку лестницы, по которой собирался спуститься опрометью, как вдруг с разбегу столкнулся с Клериком, выходившим от полковника через другую дверь. Клерик закричал или, вернее, взвыл от боли.

— Пардон! — произнес Дартин, намереваясь продолжать забег, — простите меня, но я спешу и это, удачи.

Не успел он спуститься до следующей площадки, как железная рука ухватила его за перевязь палаша и остановила.

— Стоять, тормози чутка, — одёрнул юношу Клерик, побледневший словно мертвец, — и под этим предлогом наскакиваете на меня, говорите «пардон» и считаете дело исчерпанным? Не совсем так, молодой человек. Не вообразили ли вы, что если господин Лау Вельер сегодня резко говорил с нами, то это дает вам право обращаться пренебрежительно? Ошибаетесь, молодой человек. Вы не господин полковник и мне нужно вас наказать, может выпороть для начала?

— Поверьте мне… — смутился Дартин, узнав Шосса, возвращавшегося к себе после врачевания, — поверьте, я сделал это совершенно нечаянно, и, сделав это нечаянно, я извинился, несколько привольно. По-моему, этого достаточно. А сейчас я повторяю вам и это, пожалуй, лишнее, что спешу, очень спешу. Посему прошу вас отпустить меня, не задерживая. Всё?

— Сударь, — парировал Шосс, выпуская из рук перевязь, — вы провинциальное быдло. Сразу видно, что прибыли в столицу издалека.

Дартин уже успел шагнуть вниз через три ступеньки, к гравиплатформе перехода, но слова Шосса заставили его остановиться.

— Слышь, уважаемый! — он резко обернулся. — Хоть я и прилетел издалека, но не вам учить меня хорошим манерам, предупреждаю последний раз.

— Хм. Кто знает! — пожал здоровым плечом Шосс.

— Н-да, если б я не так спешил, — продолжил Дартин, — и если б я не гнался за одним отморозком…

— Так вот, господин «пардонец», меня вы найдете, не гоняясь за мной, слышите?

— Где именно, не угодно ли сказать? Что из оружия берём и как разбираемся?

— Подле монастыря Рок. Бери палаш, коли не накопил на шпагу.

— Во сколько?

— Около полудня. Плюс минус.

— Около двенадцати? Хорошо, буду на месте.

— Постарайтесь не заставлять ждать. В четверть следующего часа я вам уши на ходу отрежу.

— Прекрасно, — крикнул Дартин, — явлюсь без десяти двенадцать и проделаю тоже с вами, если опоздаете!

И вновь пустился бежать как одержимый, все ещё надеясь догнать незнакомца, который не мог отойти особенно далеко, так как двигался не спеша.

Но у выхода к уличным магистралям он увидел Басс, беседовавшего с караульным. Между обоими собеседниками оставалось свободное местечко, через которое мог проскользнуть единственный человек. Дартину показалось, что его достаточно, и бросился напрямик, надеясь как стрела пронестись между ними. Но парень не принял в расчет ветра. В тот миг, когда он собирался проскользнуть между разговаривавшими, порыв раздул длинный плащ Басс, и Дартин запутался в его складках. У Басс, по-видимому, были веские причины не расставаться с этой важной частью своего одеяния, и, вместо того чтобы выпустить из рук полу, которую он придерживал, он потянул ее к себе, так что Дартин, по вине упрямой Басс, переодетой мужчиной, проделав какое-то вращательное движение, оказался совершенно закутанным в бархат плаща и уткнулся в упругие ягодицы девушки, переодетой мужчиной.

Слыша проклятия, которыми осыпала его перевоплотившаяся, юноша, как слепой, ощупывал достопримечательности красотки со спортивным телосложением, пытаясь выбраться из-под плаща. Он больше всего опасался как-нибудь повредить роскошную перевязь, подвес, о которой мы уже рассказывали, как и нарушить инкогнито девушки. Но, робко приоткрыв глаза, он увидел, что нос его упирается в попу Басс, а руки задевают и ту самую перевязь.