Греческий мир в доклассическую эпоху - [32]
Между тем в третьей четверти того же столетия появился совершенно иной, но не менее яркий и талантливый мастер Эксекий (его клеймо ясно говорит о том, что он работал одновременно как гончар и вазописец). Эксекий обогатил свои изображения, процарапывая мельчайшие детали острым резцом. Для него характерны сцены, полные напряженного драматизма и накала чувств (предвосхищавшие напряжение и накал у трагиков). Новаторство Эксекия заключалось в том, что он стал изображать не только решающие мгновенья каких-либо действий, но и предшествующее им напряженное ожидание. Его работы отмечены печатью такой психологической глубины и проникновенности чувства, какую едва ли мыслимо было превзойти в столь тесных творческих рамках.
В то время как афинские чернофигурные вазы завоевывали главное место на греческом рынке керамических изделий, политическая обстановка в городе, расколовшемся на три «областные партии», приняла такой оборот, который показался бы привычным в любом другом месте, но для Афин был совершенно беспрецедентным: здесь было установлено автократическое диктаторское правление — «тирания».
Самовластие учинил Писистрат, возводивший свой род к пилосским царям, а по материнской линии приходившийся родственником Солону. Будучи архонтом в 569/568 гг. до н. э., он отличился в войне против мегарян, которые временно уступили Афинам свой порт Нисею. Затем Писистрат возглавил фракцию диакриев — которая, быть может, ему и была обязана своим существованием (или, по крайней мере, своим четким определением), — и стараниями своих подручных залучил в ее ряды немало городских жителей, недавно получивших гражданство, но все еще бедствовавших, а заодно и прочих недовольных крикунов. В 561 г. до н. э. с помощью телохранителей, которых приставило к нему Народное собрание, он захватил в свои руки власть. Его свергли педиеи и паралии, возглавляемые соответственно Ликургом (предводителем Этеобутадов) и Мегаклом (вождем Алкмеонидов), но впоследствии извлек выгоду из распрей между этими двумя партиями, заручившись доверием Мегакла и женившись на его дочери. Однако Писистрат не довершил брака, порвал с Мегаклом и снова попытался совершить государственный переворот в Афинах (555 г. до н. э.). Вторая попытка тоже оказалась неудачной, и Писистрату пришлось вновь отступить, исчезнув вместе с сообщниками и друзьями.
Но на этот раз он выгодно воспользовался своим отступлением, вначале основав собственное новое поселение на границе между Македонией и Фракией — Рекел (позже Энея) на берегу Фермейского залива, а затем укрывшись в окрестностях горы Пангея и добравшись до залежей золота и серебра, которыми она была чрезвычайно богата. Примерно в эту же пору Мильтиад Старший, отважный представитель рода Филаидов, захватил Херсонес Фракийский (Галлипольский полуостров) и принялся самовластно править им наподобие «карманного царства», побуждая других афинских переселенцев перейти к нему. В этой авантюре его поддержал Писистрат, который и сам за годы выжидания заключил ряд выгодных союзов с разными другими греческими полисами. Наконец, в 546 г. до н. э., дождавшись решающего чужеземного подкрепления и получив помощь из самой Аттики, он высадился у Марафона, разбил противников и, с третьей попытки, объявил себя верховным правителем полиса. Он продержался у власти до самой смерти, вплоть до 527 г. до н. э.
Опираясь на наемническое войско (состоявшее из конни-ков-фессалийцев и, возможно, лучников-скифов), набранное благодаря связям с чужеземными государствами, Писистрат, как говорили, правил городом с умеренной строгостью — скорее как гражданин, нежели тиран, — и пользовался поддержкой как знати, так и демоса. Аристократы, в целом, признавали его потому, что он сам был одним из них и блюл прежние родоплеменные отношения с их этикой. Однако он настаивал на прекращении междоусобной розни — собственно, такое поддержание общественного порядка и легло в основу его правления. Стараясь приструнить евпатридов и загнать их в рамки законности, он постоянно ограничивал их влияние.
Писистрат окончательно утвердил афинское господство над Саламином (призвав в качестве третейского судьи Спарту, которая решила спор с Мегарами в пользу Афин), а также укрепил связи с другими островами Эгейского моря. Он решил оправдать представление об Афинах как прародине и предводительнице всех греков-ионийцев, положив начало ионийской стадии в аттическом искусстве и взяв под свою опеку Делосские празднества.
Не утратил он интереса и к прибрежным землям Фракии и Македонии, изобильным не только металлом, но и строевым лесом, и занимавшим выгодное расположение на хлебном пути из Причерноморья. Вдобавок вскоре после своего окончательного водворения в Афинах Писистрат установил — или восстановил — господство над Сигеем, лежавшим по ту сторону Геллеспонта (Дарданелл), передав его своему сыну Гегесистрату (Глава VIII, раздел 2). Обезопасив таким образом пути сообщения с Пангейскими рудниками (с какого времени были окончательно освоены местные Лаврионские рудники, точно не известно), по-видимому, именно Писистрат положил начало чеканке афинских монет (хотя некоторые предпочитают более ранние даты). Эта серия серебряных монет впоследствии получила немецкое название Wappenmiinzel («гербового чекана»), так как на них изображались геральдические эмблемы или значки. Ранее считалось, что это были самостоятельные и, быть может, даже соперничавшие между собой серии монет, чеканившиеся отдельными знатными родами — например, в ознаменование того, что их представитель был избран в архонты. Но скорее всего, это была единая серия, выпущенная самим Писистратом в знак примирения с домами евпатридов. (Другие мнения, согласно которым выбитые изображения были эмблемами либо наемных войск Писистрата, либо десяти фил, образовавшихся уже после Писистратидов, — не встретили широкой поддержки.) Возможно, появление на одной из монет народного символа — головы Горгоны — ознаменовало переход к чеканке, не связанной более с прославлением отдельных семей и родов.
