Греческая Рапсодия - [40]

Яша Грек шел за своим младшим братом, тщетно пытаясь возродить былую ненависть к нему. Когда он подрос, мать рассказала ему, куда делся горячо любимый папа. Всю жизнь Яша ненавидел своего младшего брата, которого никогда не видел, за то, что тот отнял у него отца.

Шагая за младшим братом, он вспомнил вокзал. Это был последний козырь. Вокзал был родимым пятном на его памяти. Вокзал, на перроне которого стояла мать, держа Яшу за руку. Отец выглядывал из окна уходящего вагона. Яша помахал ему вслед и крикнул: "Папа, возвращайся скорей". Но он никогда больше не увидел своего отца.

Виктор Грек не торопясь подходил к машине. Он был спокоен. Друзья прикрывали его. Диктофон с записью, компрометирующей Яшу, лежал в кармане. Он не собирался сдавать его в полицию. Кассету можно обменять на Нико. За ним шел Яша Грек.

Следом за Яшей по долгу службы шагал недоумевающий Мирон. Яша обещал отпустить его сегодня пораньше, и Мирон уже опаздывал на свидание. За ними на расстоянии, изображая зеваку, плелся Толя Хохлов.

Два бывших спецназовца обходили их с обеих сторон.

Лишь один перепуганный Рязанов оставался недвижим в своем "Мерседесе" выпуска 1978 года.

Яша Грек ускорил шаг, озирая мертвые глазницы нежилых домов. Когда оптическое стекло винтовки Черемисина отразило солнечный луч, Яша Грек почувствовал его тепло всем своим естеством. В три прыжка он догнал брата и прыгнул на него, закрывая от пули.

Пуля, выпущенная из снайперской винтовки, вошла в голову Яши Грека.

Нико вызволили легко. Подъехали к воротам на рязановском "Мерседесе". Пока Рязанов с Толей изображали заблудившихся пьяных мужиков, два пенсионера-спецназовца, натянув на лица черные трикотажные маски, перебрались через забор, до смерти напугав садовника, который по знаку спецназовца упал на землю, закрыв голову руками. Его тут же сковали наручниками и засунули в рот кляп. Обезоружили еще одного охранника, выскочившего на крыльцо.

– Кто в доме? – спросил один из пенсионеров.

– Никого, только в подвале один, – честно ответил бандит, за что тут же получил по затылку и потерял сознание. Затем один все же проверил комнаты, а второй спустился в подвал, где на топчане лежал Нико, прикованный к стене, и невозмутимо смотрел на человека в маске.

Когда привратники увидели людей, несущих на руках храброго грузина, они потеряли дар речи. У них тут же отобрали дубинки, затолкали в сторожку и заперли, наградив каждого на прощанье увесистой плюхой.

– Где Яша? – спросил у Виктора Нико.

Встреча произошла на Польском шоссе. Грек ждал их, сидя в джипе. Толя Хохол категорически запретил ему участвовать в операции. Охранники уже знали Виктора в лицо.

– Яша мертв, – устало ответил Грек.

Нико дернулся, скрипнул зубами.

– Кто это сделал, ты?

Грек пожал плечами.

– Понятия не имею. В меня стреляли, а он в этот момент прыгнул на меня. Пуля попала в него. Зачем он побежал за мной, ума не приложу. Может, догадался, что я разговор записывал? Хотел диктофон отобрать?

Грек отвез Нико в больницу. Оставил машину в больничном дворе и вернулся домой на метро. На конечной остановке долго ждал автобуса. Продрог на осеннем ветру. Время близилось к полуночи, когда он вошел в подошедший автобус и, сев на заднее сиденье, тут же задремал.

Черемисин никогда не повторялся. У него было такое правило. Поэтому для третьей попытки он избрал очень простой, но очень надежный способ. Этому парню феноменально везло. Черемисин прекрасно сознавал, что, если сорвется третья попытка, заказов он больше не получит никогда. Стоя в темном вонючем подъезде, он представил все, что надо будет сделать: поглаживая указательным пальцем тяжелую ребристую рукоятку ножа, вселяющую уверенность, несколько раз сделал махи рукой, поворачиваясь на месте, поднимал левую ногу, перенося на нее тяжесть и падая на нее, одновременно наносил удар. Черемисин не был достаточно силен, и поэтому нанести удар он должен был, используя тяжесть своего тела.

Затем он вышел из подъезда, постоял на крыльце, глубоко вдыхая холодный осенний воздух. Временами налетал несильный ветер, качая тускло горящий фонарь на верхушке одинокого столба. Жестяной колпак, защищающий лампу от дождя, жалобно поскрипывал при порывах ветра.. Черемисин был невысоким круглолицым человеком рыхлого телосложения. Он зябко поежился, поднял воротник плаща и сойдя с крыльца, прошел на детскую площадку прямо перед домом. Листва на деревьях, посаженных вокруг площадки облетела и ему было хорошо видно и автобусную остановку у дороги, и всех, кто шел к дому.

Увидев клиента, Черемисин быстро прошел в подъезд и встал в позицию.

Заскрипели ржавые петли, дверь отворилась, левая нога поднялась, правая рука понесла клинок, и тут раздался душераздирающий вопль.

Нет, Черемисин, конечно, был готов к крику, стону, но это был нечеловеческий вопль. Странно было то, что острие ножа еще не вошло в тело, но, падая на левую ногу, Черемисин наступил на что-то мягкое. Он связал вопль именно с этим и был абсолютно прав, так как он наступил на кота – или кошку, как вам будет угодно.

Рука убийцы дрогнула, и нож вошел не в диафрагму, как он метил, а правее и ниже.