Греческая Рапсодия - [11]

Мерабу Кварацхелия было шестьдесят лет. Каждой новой забаве он радовался, как ребенок, вероятно, тем самым компенсируя годы лишений. Последнее время он жил в полном согласии с законом. Три года назад, по просьбе знакомого, Мераб Кварацхелия выбил из некоей фирмы большой долг, оговорив при этом себе солидный процент. Тогда же он купил небольшое кафе и жил себе припеваючи. Все это происходило в годы Передела, и в то время, когда во всех магазинах требовались талоны на приобретение любых продуктов, в его кафе всего было в избытке и без талонов. За свежим пивом к нему выстраивалась очередь. Вино, водка в розлив. Кафе очень скоро стало популярным. К нему приезжали люди со всей округи.

Мераб никогда не жалел денег для всякого рода чиновников, наведывавшихся в его кафе. Будь то пожарник, участковый или налоговый инспектор. Рэкетирам Мераб не платил. Он мог себе это позволить. Лагерная выслуга лет затыкала рот любому молокососу, появившемуся перед ним. Вором он не был никогда, но у воров в законе пользовался заслуженным авторитетом. Заправилы преступных группировок иногда приезжали к нему просто покушать. Время от времени он сам делал взносы в воровской общак, и с чистой совестью разменивал годы оставшейся жизни.

После обеда к нему вдруг заявился районный начальник уголовного розыска, майор Сергачев. Мераб недавно был у него, поэтому удивился наглости Сергачева, так скоро приехавшего за деньгами. Но оказалось, что тот пришел по другому делу. Подсев к журнальному столику с инкрустацией в виде шахматных клеток, Сергачев вытащил из дипломата бутылку "Наполеона" и сказал:

– Давайте выпьем, Мераб Давидович.

– Конечно, друг, – ответил Кварацхелия, – обязательно выпьем.

Он достал из серванта пузатые хрустальные бокалы на коротких толстых ножках и коробку конфет. Принес из кухни фрукты, нож и две тарелки.

Когда бутылка опустела наполовину, майор вдруг сказал:

– Мераб Давидович, от меня ушла жена.

Кварацхелия готовился осадить начальника, как только тот попросит денег, но к такому повороту он не был готов. Растерялся, вяло подбирая слова сочувствия.

– Мераб Давидович, только вы можете мне помочь, – продолжал майор.

– Я тебе никогда не откажу, можешь всегда на меня рассчитывать. Но что я могу сделать?

– Она ушла к Ираклию, вы его знаете, катала, красивый такой. В "Сириусе" все время ошивается.

– Конечно, знаю, пустой человек, аферист. Она еще пожалеет, что ушла от тебя.

– Мераб Давидович, верните мне ее. Я ее люблю. Не могу без нее.

– Да что ты говоришь! Если она ушла, значит, не стоит тебя. Забудь ее.

– Мераб, мне все равно, я прошу тебя. Ты можешь, я знаю, верни мне ее. По гроб жизни буду тебе обязан.

"Провались ты вместе со своей женой", – подумал Кварацхелия, но вслух сказал:

– Хорошо, я поговорю с ним. Но ты знай, я это для тебя делаю. Меня могут не понять серьезные люди. Подумай. Мало ли женщин? Найдешь другую.

– Нет. Я не могу без нее.

– Ну хорошо, хорошо, успокойся. Я поговорю с ним.

Майор ушел. Мераб Кварацхелия в раздражении принялся ходить по квартире, ругая себя за то, что согласился. Он позвонил куда надо, но человека на месте не оказалось, и Мераб с облегчением бросил трубку, отодвигая малоприятный разговор. Он остановился в прихожей перед огромным в человеческий рост, зеркалом в фарфоровой раме с двумя декоративными подсвечниками по бокам и долго, мягкими прикосновениями пальцев, поправлял парик, с которым расставался только перед сном. Мераб Кварацхелия, несмотря на свой возраст, был все еще красивым мужчиной. Он следил за своей внешностью.

Услышав звонок в дверь, Мераб поглядел на экран монитора и только после этого открыл. На лестничной клетке стояли Рязанов и Грек.

– О! Привет, друг, хорошо, что приехал, заходи.

– Познакомьтесь, Мераб Давидович, – сказал Рязанов, – это мой лучший друг, Виктор.

– Очень хорошо, – сказал Мераб, – проходите, садитесь, выпьем немного.

– Ух, ты! – воскликнул Рязанов, беря в руки бутылку.

– "Наполеон"!

Да ну. Перед вами начальник уголовного розыска приходил. Жена ушла от него, дурака. Плачет, не могу без нее, говорит, верни мне ее. Что за мужик?

– Любит, значит, – заметил Грек.

Ну что, любит. Я пять раз садился. Как выходил из тюрьмы, сразу разводился с женой. Пять раз, – Мераб Кварацхелия показал растопыренную пятерню. – Тоже любил, а что делать? Если пять лет она одна жила. Я не знаю, что она делала. А этот губошлеп плачет.

– И что же вы будете делать? – подмигнув Виктору, спросил Рязанов. – Поможете ему?

– Да, ну, – вновь раздражаясь, сказал Мераб Кварацхелия, – не смог отказать. Этот Ираклий, козел драный, позвоню ему, куда денется. Просто неудобно перед порядочными людьми. Ираклий тоже кое-кого знает. Побежит жаловаться. Ладно, не будем об этом говорить. Что случилось?

– Мераб Давидович, начал Рязанов, – я за Витю прошу, он мне как брат. У него проблема. Он сейчас сам все расскажет.

Грек сбивчиво изложил произошедшие с ним события. Мераб Кварацхелия выслушал внимательно, время от времени выражая свои эмоции восклицаниями вроде: "Что ты говоришь!" или "Ты посмотри!"

– Как, ты говоришь, его зовут? – спросил Кварацхелия.