Греческая история - [5]
В противоположность основателю персидского государства Киру Древнему, герою «Киропедии», Сократ «Пира», «Воспоминаний» вполне реалистичен. Он важен Ксенофонту не как утопический идеал справедливого монарха, но как благой исторический пример. Действительно, согласно Ксенофонту, история обладает максимальной воспитательной силой. Теоретическое (утопическое) конструирование идеального государственного строя как бы аккумулирует все положительные уроки, известные нам из прошлого. Но понять, что монархия, аристократия, жесткие формы воспитания — благо, можно лишь обратившись к историческому опыту. История раскрывает истину, здесь за любое неправедное, безрассудное деяние следует расплата, здесь есть критерий, по которому можно судить об истинности традиций: успех, благополучие государства. В результате стихия истории играла в творчестве Ксенофонта не меньшую роль, чем стихия теоретико-утопическая.
От Ксенофонта дошло два собственно исторических трактата: «Анабасис» и «Греческая История». Здесь излагается судьба Эллады с 411 по 362 гг. до н.э.; то есть те события, очевидцем или современником коих был сам автор. Это не случайно. «История» как жанр у Ксенофонта — рассказ об увиденном, о пережитом. Уроки, извлеченные из событий, ушедших в прошлое на многие десятилетия, не так животрепещущи, как уроки происходящего сейчас или происходившего недавно. В этом смысле Ксенофонт значительно отличается от Геродота, погруженного в «мифос», и даже от Фукидида, предпославшего своему сочинению значительное «археологическое» вступление.
«Анабасис» («восхождение») — описание похода отряда греческих наемников в составе армии Кира Младшего, претендента на персидский престол. После поражения при Кунаксе (недалеко от Вавилона) греки совершили головокружительное отступление из Месопотамии к южным берегам Понта Эвксинского, а затем вдоль морского побережья во Фракию (401—400 гг. до н.э.). Если на первом этапе похода Ксенофонт, выражаясь современным языком, «находился при штабе», не исполняя каких-либо определенных функций, то на втором (отступление) стал одним из командиров наемников.
«Греческая История», публикуемая в данной книге, — продолжение знаменитого труда Фукидида. Согласно Диодору Сицилийскому, сразу несколько историков взялись за описание событий, прерванных Фукидидом на 411 г. до н.э. Однако сохранилось лишь сочинение Ксенофонта. Что, видимо, не случайно. Ксенофонт, непосредственный участник событий, был более ценным свидетелем, чем, например, панегирист Афин Феопомп. Сделав целью работы воспитательный урок, он поднялся над желанием свести историю к череде успехов избранного им Героя (или города). Далеко не всегда справедливый в суждениях, Ксенофонт все же объективнее очень многих историков (и античных, и современных), ибо он писал не во славу, а ради назидания.
Если переходить к характеристике самой «Греческой Истории», то прежде всего в глаза бросается то, сколь много места занимают в ней описания военных действий. Многочисленные походы, маневры, сухопутные и морские сражения наполняют страницы этого сочинения. Вызвано это не только богатством истории Греции тех лет войны. Ксенофонт и духом, а значительную часть своей жизни — и делом, принадлежал к профессиональной военной среде. Именно в эпоху Пелопоннесской войны сложилась профессия наемника и соответствующий ей корпоративный воинский дух. Конечно, институт наемничества существовал в Элладе издревле. Но к концу V в. до н.э. он приобрел массовый характер. Словно в противовес популярным тогда же призывам к общеэллинскому миру, профессионалы-военные, оставшиеся после 404 г. до н.э. без дела, жаждали открытых столкновений, искали себе применения. Дабы понять, насколько существенным фактором это стало в истории Эллады, нужно вспомнить, что ранее право на воинское вооружение являлось привилегией. Армия была гражданским ополчением и стать воином мог лишь полноправный член общины. Неполноправные использовались как вспомогательные подразделения и не допускались к командованию. Однако когда наемничество стало массовым явлением, появился соблазн заменить фалангу граждан-гоплитов отрядами нанятых за деньги профессионалов. Слово «воин» превратилось в обозначение профессии, в чем-то рядоположной остальным профессиям. Этот фактор несомненно разрушал полисное единство. Но нам он интересен с другой стороны. Солдат-профессионал разорвал пуповину с собственным отечеством. Место отчизны заняли либо чувство корпоративного единства, либо идея служения некой цели. Целью этой могли стать общеэллинские интересы, но она же могла выразиться и в преданности военному вождю-монарху. В жизни Ксенофонта обе цели соединились. Он отождествил Общегреческое с судьбой Спарты. И вождем своим выбрал лаконского царя, блестящего полководца Агесилая. Именно поэтому история для Ксенофонта — история войн, а наибольшей симпатией в ней пользуются удачливые полководцы: Конон, Тимофей, Ификрат, Деркилид, Ясон
