Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи - [23]
Проще говоря, всюду царилъ произволъ и полное непониманіе предъявленныхъ къ арміи задачъ. А между тѣмъ все денежное и иное довольствіе получалось отъ эстонскаго правительства, которое считалось съ числомъ штыковъ, поставленныхъ на бумагѣ, тогда какъ въ дѣйствительности ихъ количество иногда «было втрое меньше». «Этимъ объяснялось, говоритъ Родзянко, — почему бригадѣ иногда ставились непосильныя задачи». Врядъ ли приходится говорить, что подобные порядки въ русскихъ частяхъ мало внушали уваженія главному эстонскому командованію, и нерѣдко на практикѣ вели къ ухудшенію сложившихся вначалѣ добрыхъ взаимныхъ отношеній.
Нѣкоторую нервность и недовѣріе эстонцевъ къ русскимъ вносилъ также вопросъ о признаніи эстонской самостоятельности. Вначалѣ «отношеніе къ намъ, русскимъ, въ Эстоніи было скорѣй хорошее, хотя и ясно было, что вся борьба противъ большевиковъ основана на пробудившемся національномъ чувствѣ и на стремленіи къ независимости», — свидѣтельствуетъ Родзянко[37]. Но съ теченіемъ времени политическое положеніе осложнилось, и «начали появляться признаки порчи отношеній между эстонцами и русскими». «Доходили слухи, что ни Колчакъ, ни Деникинъ не желаютъ признавать независимость Эстоніи, что конечно дразнило эстонцевъ, которые, какъ я уже сказалъ, вели борьбу съ большевиками только въ надеждѣ на независимость. Ни командующій корпусомъ, ни начальникъ штаба полк. фонъ Валь не хотѣли брать на себя отвѣтственности за признаніе независимости Эстоніи. На одномъ изъ засѣданій старшихъ чиновъ въ Ревелѣ я заявилъ, что признаніе это является совершенно необходимымъ, если русскіе люди хотятъ въ борьбѣ своей съ большевиками опираться на Эстонію, и предлагалъ объявить объ этомъ, то-есть признаніи Сѣвернымъ Корпусомъ независимости Эстоніи, эстонскому правительству и командованію. Полк. Дзерожинскій заявилъ, что въ принципѣ онъ со мной совершенно согласенъ, но что онъ не знаетъ, какъ посмотрятъ на это русскіе люди, и что поэтому онъ сдѣлаетъ эстонскому правительству такое заявленіе, какое найдетъ для себя, какъ для русскаго офицера, болѣе пріемлемымъ.» «Мнѣ было очевидно, — меланхолически замѣчаетъ дальше Родзянко, — что лица эти не въ состояніи договориться съ эстонцами и что въ дальнѣйшемъ отношенія должны были испортиться»[38].
Была, слѣдовательно, и еще одна крупная причина, чтобы поспѣшить съ организаціей центральнаго общественнаго аппарата власти, потому что говорить о признаніи самостоятельности Эстоніи отъ лица какой то воинской части, значило вовсе не понимать всей сложности этого юридическаго и общественнаго акта.
Итакъ, въ апрѣлѣ 1919 года, Русскій Совѣтъ рѣшаетъ организовать «Гражданскій совѣтъ при главнокомандующемъ Сѣвернаго корпуса», о чемъ сообщаетъ командующему полк. Дзерожинскому и начальнику штаба фонъ Валю. Среди военныхъ поднимается форменная тревога. Фонъ Валь вмѣстѣ съ начальникомъ штаба самозащиты воен. инж. Третьяковымъ[39], безъ сговора съ русскимъ совѣтомъ спѣшно образуютъ такъ называемую иниціативную группу, задача коей — создать аппаратъ гражданской власти, минуя сотрудничество совѣта. Въ составъ группы вошли: сами ф. Валь и Третьяковъ, затѣмъ ген. Крузенштіернъ (въ качествѣ начальника тыла и для связи съ Гельсингфорсомъ), нѣкій Линде (псковскій помѣщикъ, бывшій земскій начальникъ, приближенный ген. Родзянко, въ то время торговый агентъ и коммивояжеръ), Корсаковъ (уѣзн. предв. дворянства Тверской губ.), инженеръ Дегтяревъ и Буре (помѣщикъ, сынъ петербургскаго часовщика). Узнавъ, что его мысль предвосхищена, Совѣтъ запротестовалъ и къ иниціативной группѣ привлекъ рядъ лицъ со своей стороны, въ томъ числѣ членовъ совѣта Филиппео, Шульца, Виноградова (директора мѣстнаго банка), Пошивалова (псковск. мир. судью) и др. лицъ разныхъ общественныхъ положеній, всего девять человѣкъ. Составъ всей этой иниціативной группы въ концѣ концовъ получился съ большимъ преобладаніемъ правыхъ элементовъ. Ивановъ немедленно открылъ кампанію противъ группы, напечатавъ въ своей газетѣ статью о томъ, что подъ видомъ «иниціативной группы» соединились «помѣщики и нѣмцы», чтобы добраться къ власти. Эстонцы на поднятый шумъ взглянули съ своей особенной точки зрѣнія, и ф. — Валь, подозрѣваемый ими въ германофильствѣ, черезъ нѣсколько дней послѣ появленія указанной статьи Иванова, былъ смѣщенъ съ должности нач. штаба Сѣвернаго Корпуса, не прямо, конечно, а путемъ давленія на Лайдонера, какъ главнокомандующаго обѣими арміями.
Одновременно въ теченіи того же апрѣля, наряду съ борьбой за гражданскую власть, сильно разгорается въ высшихъ офицерскихъ кругахъ соперничество за постъ командующаго Сѣверной Арміей. Идетъ борьба между ген. Родзянко и полк. Дзерожинскимъ. Хитрый Балаховичъ ведетъ свою особую линію и съ этой цѣлью устраиваетъ изъ своихъ приверженцевъ небольшое закрытое собраніе въ Юрьевѣ.
Собравшіеся говорятъ о ген. Родзянкѣ нелестно, считая его человѣкомъ и недалекимъ и неспособнымъ къ серьезной боевой работѣ. «Батька» самъ мечтаетъ стать главковерхомъ, но вслухъ высказывается въ пику Родзянко за Дзерожинскаго. Ивановъ на это собраніе не былъ приглашенъ, и Балаховичъ еще разъ отрекся отъ него передъ собравшимися. Кратковременное охлажденіе между друзьями объяснялось тѣмъ, что г. Иванову померещилась возможность сойтись съ ген. Родзянко, и онъ сталъ агитировать за его кандидатуру на постъ главнокомандующаго. Выдвигая генерала Родзянко, Ивановъ, видимо, считалъ генерала Родзянко за пѣшку, которою онъ могъ бы впослѣдствіи вертѣть по своему усмотрѣнію. Разсказывали, что узнавшій про юрьевское совѣщаніе ген. Родзянко разсвирѣпѣлъ, требовалъ у Балаховича ареста участниковъ собранія и грозилъ имъ разстрѣломъ. Въ отвѣтъ на это «батька», разумѣется, и ухомъ не повелъ.
