Гражданская война на сѣверо-западѣ Россіи - [22]
Н. Ивановъ.
Оба обращенія Иванова вызвали рѣзкое порицаніе въ русскихъ кругахъ Ревеля. Каждая среда возмущалась агитаціей Иванова по своему. Штабъ находилъ идею организаціи правительственной власти пустыми бреднями, пропагандируемый демократизмъ приравнивалъ къ большевизму, а во всемъ обращеніи, адресованномъ на имя штаба въ вызывающей ультимативной формѣ, усмотрѣлъ подкопъ подъ командующаго арміей полковника Дзерожинскаго и желаніе втереть на этотъ постъ креатуру Иванова, партизана Балаховича. Провинціальный же Русскій Совѣтъ, — тотъ просто испугался смѣлости, съ которой Ивановъ поставилъ всѣ точки надъ «і». Неискушенное еще политически собраніе мирныхъ обывателей при случаѣ не прочь было поговорить и о затронутыхъ Ивановымъ высокихъ матеріяхъ, но переходить отъ этого къ дѣлу, то есть открыто высказать мысль о необходимости признанія эстонской самостоятельности, необходимости организаціи регулирующаго всю работу правительственнаго аппарата, необходимости штабу примѣниться къ запросамъ и духу переживаемой Россіей революціи, да еще со всѣмъ этимъ лѣзть къ самому Колчаку, и это въ то время, какъ самъ Совѣтъ — хранилище и представитель патентованной общественности — не сдѣлалъ (или не счелъ нужнымъ сдѣлать) ни одного открытаго и рѣшительнаго шага въ защиту такихъ идей, — съ подобной дерзостью и узурпаціей Совѣтъ никакъ не могъ помириться.
На поведеніе Иванова Совѣтъ отвѣтилъ моральнымъ осужденіемъ его дѣйствій; военные круги хотѣли реальной репрессіи. Вначалѣ штабъ думалъ предать Иванова суду и, такъ или иначе наказавъ его, заклеймить его вредную и «разлагающую армію» дѣятельность, но отъ такой мысли скоро пришлось отказаться. Судить Иванова, открытаго сторонника эстонской независимости, на территоріи той же Эстоніи, являлось дѣломъ явно неосуществимымъ, съ другой стороны, среди военныхъ были лица, которыя сами находили, что Ивановъ въ своей критикѣ существующаго положенія во многомъ правъ. Это подтверждаетъ ген. Родзянко въ своей книгѣ.
«Въ результатѣ совѣщанія (военныхъ чиновъ въ Ревелѣ) было предложено мнѣ и полк. гр. Паленъ разобрать въ качествѣ судей дѣло по обвиненію пр. пов. Иванова въ веденіи среди арміи вредной агитаціи. Личность прис. пов. Иванова меня сильно заинтересовала, и я просилъ разрѣшенія съ нимъ переговорить, на что получилъ согласіе полк. Дзерожинскаго. Черезъ нѣсколько дней разговоръ мой съ Ивановымъ состоялся, при чемъ Ивановъ говорилъ весьма разумно, высказалъ большую освѣдомленность, показалъ мнѣ программу какой-то своей партіи… Особенно напиралъ на необходимость признанія самостоятельности Эстоніи. Во многомъ я не могъ съ нимъ не согласиться. Помню, что, подробно передавая этотъ разговоръ гр. Палену, я сказалъ, что ни для суда надъ Ивановымъ, ни для предъявленія къ нему какихъ либо серьезныхъ обвиненій не имѣется достаточныхъ данныхъ»[34].
Такъ или иначе, но исторія съ судомъ надъ Ивановымъ заглохла. Ивановъ, конечно, не отказался ни отъ своей агитаціи, ни отъ своихъ плановъ, но, очутившись въ нѣкоторой общественной изоляціи, придалъ своей работѣ сугубо конспиративный характеръ. Его вѣчныя недомолвки, тайныя интриги и особый налетъ романтическаго авантюризма, которымъ онъ окутывалъ свои частыя исчезновенія изъ Ревеля, въ концѣ концовъ заставили насторожиться даже его вчерашнихъ сторонниковъ. Съ другой стороны, Русскій Совѣтъ, стараясь всячески помочь развивающемуся бѣлому дѣлу, понемногу самъ приходитъ къ мысли, что необходимо загодя организовать хотя бы начатки будущей гражданской и административной власти. Къ этому было дѣйствительно много причинъ. Отсутствіе единаго административнаго представительнаго центра придавало всему дѣлу полулегальный и малоавторитетный характеръ. Для успѣха дѣла являлась необходимость наладить правильныя систематичныя сношенія съ Антантой, озаботиться притокомъ денегъ и снабженія и приготовить хотя бы минимальный аппаратъ для устроенія гражданской жизни на своей будущей русской территоріи. Время и обстоятельства требовали энергичной работы. Весна стояла во всемъ разгарѣ, эстонцы и бѣлые готовились къ серьезнымъ боевымъ операціямъ на ямбургскомъ фронтѣ. Своя территорія могла появиться каждый день.
Состояніе русской арміи, увеличившейся къ апрѣлю мѣсяцу 1919 года въ своемъ составѣ, требовало тоже серьезнаго вниманія.
Насчитывалось цѣлыхъ шесть ея отдѣльныхъ частей, но хозяйственная часть стояла изъ рукъ вонъ плохо. «Начальникомъ снабженія отряда полк. Балаховича, — разсказываетъ генералъ Родзянко, — былъ подъесаулъ Пермыкинъ, человѣкъ весьма умный и энергичный, но отличной знающій всѣ входы и выходы и великолѣпно усвоившій практику и навыки партизанскаго веденія хозяйства. Разобраться въ его отчетности — не было никакой возможности, и хаосъ въ дѣлопроизводствѣ не поддавался никакому описанію»[35]. Назначили повѣрочную комиссію, но Пермыкинъ такъ напугалъ ее, что она просто разбѣжалась. Назначить новую комиссію изъ офицеровъ отряда тоже было невозможно: «всѣ офицеры были между собою — друзья пріятели, и они, конечно, покрыли бы одинъ другого.»
«Недостаткомъ этимъ, то-есть плохимъ веденіемъ хозяйства и запутанностью отчетности, страдали и другія части и искоренить его возможно было лишь постепенно, то-есть, перемѣняя командный составъ»
Битва при Азенкуре произошла 25 октября 1415 года и стала поворотным моментом не только в Столетней войне между Англией и Францией, но и в истории войн. Ошеломляющая победа Генриха V возродила военную славу Англии и значительно укрепила его территориальные претензии во Франции. Измученная английская армия была атакована численно превосходившими ее французами, но ограниченное поле битвы благоприятствовало более сплоченной английской армии. Недисциплинированные атаки французов в сочетании с исключительным мастерством английских лучников способствовали поворотному моменту в европейской войне.
Монография посвящена изучению восприятия войн и Англии эпохи позднего Средневековья. Обращаясь, прежде всего, к истории Столетней войны, автор исследует как идеологическое обоснование и осмысление конфликта в контексте политических и религиозных представлений эпохи, так и его восприятие в «массовом сознании». Особое внимание уделено репрезентации войн в хронистике и проблематике, связанной с формированием и функционированием национальной идентичности. Работа написана с привлечением широкого круга источников исторических нарративов и документального материала) и воссоздаем «образы войны», характерные для английского общества XIV–XVI вв.
В книге рассказывается о важнейших событиях древней и современной истории Венгрии: социально-экономических, политических, культурных. Монография рассчитана на широкий круг читателей.
Красной Армии пришлось форсировать Днепр на огромном фронте, протяжением в 700 километров, и именно там, где он наиболее широк и многоводен, т. е. на среднем и нижнем его течении. Огромную трудность представляло то, что возвышенный западный берег, находившийся в руках противника и заранее подготовленный им к обороне, господствует над восточным берегом. Перед Красной Армией на противоположном берегу могучей реки стоял сильный, оснащённый всеми средствами современной военной техники противник, оборонявшийся с предельным упорством и ожесточением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Севастопольское восстание — вооружённое выступление матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона, рабочих порта и Морского завода, произошедшее во время первой русской революции с 11 (24) ноября по 15 (28) ноября 1905 года.