Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - [19]

В то время, еще в конце 80-х ситуация рассматривалась Егором весьма критически: энтропия растет, назревает апокалиптический момент, после которого либо выживут «нелюди», либо — наоборот. Кроме этого здесь присутствует еще один момент: если раньше все это носило понятие моды (в рок вливались массы людей, которые, по сути, отношения к движению не имели), то сейчас все стало на свои места. И после этого оказалось, что «нелюдей» очень мало. Вот и получается, что рок сделал свое дело и умер. А после него остались только одиночки, которые в Совке часто даже не знали друг друга, но, тем не менее, оставались для социума опаснее чем целое движение. И об этом знало КГБ и активно боролось с этими одиночками, нередко их же средствами: например существует мнение, что разрешение в начале 80-х рок-клубов было не победой движения над тоталитарной системой, а четко спланированной «сверху» акцией КГБ в целях облегчения работникам госбезопасности работы по слежке и выявлению «некачественных» элементов среди молодежи. Кроме того, Егор считает, что некоторые фестивали — тоже акции системы: например, фестиваль, который устроила Наталья Комарова. И вообще, все фестивали уничтожают то, что было создано человеком в борьбе с самим собой.

Вот здесь пытливый читатель может недоверчиво покачать головой и сказать: «Это чушь. Ты-то сам, Егор, в этом фестивале участвовал, да и после 88-го года был замечен на других фестивалях». Да, действительно, ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА принимала активное участие во многих рок-фестах, но это вынужденное явление. «Все, что остается человеку рока — это проявлять свою сущность, природу. Все, что может «нечеловек» — это быть «нечеловеком», — по мнению Летова, нужно понимать, что война проиграна, и быть тем не менее верным своей природе.

В 1987 году все рокеры СССР праздновали победу в так называемой «холодной» рок-войне, не замечая, что эта война была ими безжалостно проиграна. Никто из всех этих «великих» и могучих столпов рока не заметил собственного гениального поражения. Война проиграна, но природа толкает играть — причем не важно, воспримут это все или не воспримут. В вышеупомянутом фестивале был большой элемент попса. И после него Егор обмолвился, что больше на таких фестивалях играть не будет — только в небольших залах на сто человек — только для «своих», для тех, кто чувствует все правильно. «Я смотрел в этом фестивале концерт ВОПЛИ ВИДОПЛЯСОВА, — сокрушается Летов, — великая команда, а по-настоящему понимают ее единицы».

Отсутствие понятливого слушателя в СССР отчасти можно объяснить отсутствием честной, настоящей музыки. Вот и Егор говорит, что панка в России нет. Панк у нас — атрибутика: всюду ходят огромные толпы людей с ирокезами и прочими выражениями «своего протеста», а сути — нет. На самом деле у нас нет и единого движения и более того — быть не может. Есть единицы: ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, ПУТТИ, ДК — причем они друг друга могут и ненавидеть. Вот на Западе действительно существует реальное единое движение, а в России все обычно болтается на уровне символики, моды.

Взять, например, Свинью. Всеми признанный первый панк в России, крайне популярная личность начала восьмидесятых, а вот на самом деле — типичный представитель «человека». Ведь рок — это когда все до конца: живет — так живет, нет — так нет. А Свинья — наоборот: вроде бы живет, а вроде бы и нет. Рокер — чрезмерно живой человек в смысле ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС — как ребенок или зверь. «В этом плане замечателен Коля Рок-н-Ролл — он может сегодня говорить, что — правый, завтра — что он левый, а когда выходит на сцену, он способен полоснуть себя бритвой — так, что кровь потечет — если почувствует, что в эту секунду это нужно. Он совершенно вне рассудка, вне инстинкта самосохранения», — вот так обрисовывает Егор настоящего «нечеловека».

Когда Егора попросили назвать настоящих представителей панка и пост-панка, он не задумываясь выдал несколько «настоящих» групп. Итак, панк — это EXPLOITED, GBH, UK SUBS, SEX PISTOLS; в СССР — ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, ВТОРОЙ ЭШЕЛОН, ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, Манагер, АНАРХИЯ, новосибирские ПИЩЕВЫЕ ОТХОДЫ, ПИГМЕИ, ПОГО. Пост-панк — BIRTHDAY PARTY, SIOUXSIE & THE BANSHEES, CURE, ECHO & THE BUNNYMEN; в России — ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ (под это определение подпадает Янка Дягилева и ее группа). Причем разделение Летова панка и пост-панка достаточно оригинально. Большинство музыкальных исследователей сходятся в том, что пост-панк — это явление возникшее на стыке семидесятых и восьмидесятых годов, после распада SEX PISTOLS и панк-рока вообще (к пост-панку относят разных людей — KILLING JOKE, BAUHAUS, Ника Кейва с его BIRTHDAY PARTY, THE CURE и даже U2 и Стинга с THE POLICE). У Летова другой взгляд на это дело: если панк состоит из действительно естественных, животных инстинктов, то пост-панк — это люди, которые поняли, что они не могут жить ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. А хотелось бы. Поэтому пост-панк — это музыка очень больная и тревожная. (Если исходить из такого определения, то впоследствии его работы «Русское поле экспериментов», «Прыг-Скок», «Сто лет одиночества» — настоящий пост-панк.)