Гражданин Империи Иван Солоневич - [84]
«Я был уверен, — пишет И. Л. Солоневич в «России в концлагере», — что перед этим днем — днем побега — у меня снова, как это было перед прежними побегами в Москве, нервы дойдут до какого-то нестерпимого зуда, снова будет бессонница, снова будет ни на секунду не ослабевающее ощущение, что я что-то проворонил, чего-то недосмотрел, что-то переоценил, что за малейшую ошибку придется, может быть, платить жизнью — и не только моей, но и Юриной… Но ничего не было: ни нервов, ни бессонницы… Только когда я добывал путаные командировки, мне померещилась ехидная усмешечка в лице заведующего административным отделом. Но эти командировки были нужны: если о наших планах, действительно, не подозревает никто, то командировки обеспечат нам минимум пять дней, свободных от поисков и преследования, и тот же срок Борису — на тот случай, если у него что-нибудь заест… В течение пяти-семи дней нас никто разыскивать не будет. А через пять дней мы будем уже далеко…
У меня были все основания предполагать, что когда Успенский узнает о нашем побеге, узнает о том, что вся уже почти готовая халтура со спартакиадой, с широковeщательными статьями в Москву, в ТАСС, в «братские компартии», с вызовом в Медгору московских кинооператоров, пошла ко всeм чертям, что он, «соловецкий Наполеон», попал в весьма идиотское положение, он полeзет на стeнку, и нас будут искать далеко не так, как ищут обычных бeгунов… Человек грешный — я дал бы значительную часть своего гонорара для того, чтобы посмотреть на физиономию Успенского в тот момент, когда ему доложили, что Солоневичей и след уже простыл…
Ночь перед побегом я проспал, как убитый. Вероятно, благодаря ощущению полной неотвратимости побега — сейчас никакого выбора уже не было…»[332]
Шестнадцать дней шли Иван и Юра по карельским болотам, двенадцать дней — Борис. И в итоге — ушли за кордон.
КАРЕЛИЯ УХОДИТ…
Описание эмигрантского периода жизни нашего героя начнем с переклички документов, хранящихся в Финском национальном архиве и обнаруженных уже упоминавшимся В. В. Иофе.
Первый — выдержка из протокола допроса Бориса, который состоялся через два дня после перехода им советско-финской границы:
«8 августа 1934 года салминский пограничный отряд задержал в деревне Орусярви Салминской волости Бориса Солоневича, тайным образом бежавшего из Советской России. На следующий день <…> в Салми он был передан Сортавальскому отделу Центральной сыскной полиции»[333].
Второй — запрос в Главное управление Центральной сыскной полиции (ЦСП) от 16 августа:
«Пограничный отряд г. Йоэнсуу 12 числа текущего августа месяца задержал в Элинлампи (волость Иломантси) проникших в страну тайным путем следующих советских граждан:
Солоневич, Иван Лукьянович <…> и его сын
Солоневич Юрий Иванович <…>
Если найдутся какие-нибудь сведения о вышеуказанных лицах, просьба сообщить их в первую очередь нам»[334].
И, наконец, третий. Отвечая на вышеуказанный запрос, на следующий день Сортавальский подотдел ЦСП пересказывает, почти слово в слово, все, что Борис поведал на допросах о своей жизни и рекомендует:
«На основании рассказа <Бориса> Солоневича можно сравнить, насколько показания братьев совпадают. Есть основания узнать на допросах у Ивана Солоневича, что он еще знает о жизни брата. Есть причины подозревать, что целью прибытия в Финляндию Бориса Солоневича является попытка отправиться отсюда в Германию в качестве агента большевиков. Интересным является факт одновременного побега братьев с разных мест. Борис С <олоневич> будет отправлен 21 числа текущего месяца в Выборгскую губернскую тюрьму для ожидания вынесения решения по делу»[335].
Итак, вчерашние беглецы из советского лагеря вновь оказываются узниками — хотя, конечно, условия заключения несопоставимы. Но на пути к свободе остается сделать последний шаг, а именно — доказать, что ты не верблюд, то есть не красный шпион.
В тот же день, что из Сортавалы в Йоэнсуу пришел ответ на запрос, Иван Солоневич пишет письмо жене (цитирую по книге Е. Г. Сойни «Солоневичи и Север»):
«Родная моя Девочка!
Итак, 4 месяца ГПУ, 7 месяцев концлагеря и 16 суток драпежа по нечеловечьим лесам и болотам — все уже позади, и мы в Финляндии — epius si muove! (а все-таки она вертится! — И. В.) Мы пока взаперти, как говорят, в карантине, до 29 VIII, отъедаемся от лагерной голодовки (твои посылки — все были законсервированы в пути). Отдыхаем от нервного и физического напряжения последних месяцев. Но будущее — неясно. Мы здесь, в Йоэнсуу, — первый прецедент такого рода, с нами не знают, что делать, и сносятся с Гельсингфорсом. Чрезвычайно важны две вещи: чтобы спешно по телеграфу выслала нам перевод в 100–150 долларов. Здесь все фактически дешево, и одеваться нужно здесь, тем более что кроме наших почтенных кожанок все остальное концлагерного происхождения. Второе — зайди в финское посольство, поговори о нас, покажи наши документы и вообще поднажми. Дальше: это карантинное время я использую для работы над брошюрой о концлагерях в СССР. Думаю издать ее в Гельсингфорсе и думаю, что она будет интересна: свежий материал на свежую тему. Спишитесь с Ренниковым… и поговори в Берлине насчет издания, условий, гонораров, переводов и т. д. Размер 2–3 печ. листа.
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Сборник рассказов о Иосифе Виссарионовиче Сталине, изданный в 1939 году.СОДЕРЖАНИЕД. Гогохия. На школьной скамье.В ночь на 1 января 1902 года. Рассказ старых батумских рабочих о встрече с товарищем СталинымС. Орджоникидзе. Твердокаменный большевик.К. Ворошилов. Сталин и Красная Армия.Академик Бардин. Большие горизонты.И. Тупов. В Кремле со Сталиным.А. Стаханов. Таким я его себе представляю.И. Коробов. Он прочитал мои мысли.М. Дюканов. Два дня моей жизни.Б. Иванов. Сталин хвалил нас, железнодорожников.П. Кургас. В комиссии со Сталиным.Г. Байдуков.
Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.