Гражданин Империи Иван Солоневич - [68]

Гениальность всего этого торможения заключается в идее, чтобы я контролировал всех и все контролировали меня. Или, иначе, чтобы я шпионил за всеми и все шпионили за мной.

Итак, я составил свои планы и «директивы». Обливаясь потом, я протащил их через все нормальные бюрократические инстанции. Я должен «спустить их в «низовку», и низовые спортивные организации получат право планово кататься на лыжах. В это время ко мне приходят комиссии общественного контроля — «легкая кавалерия», как их называют в СССР. Их много, а я один. У них есть время, у меня его нет. Их время, потраченное на контроль, естественно, оплачивается, как рабочее время, и комиссиям приятнее контролировать спорт, чем стоять за станком. Но еще приятнее, конечно, контролировать селедку. Они копаются в моих планах и директивах и делают разные совершенно идиотские замечания. Все не совершенно идиотские уже были сделаны в нормально бюрократических контрольных инстанциях. Я не могу работать, лыжники не имеют права кататься на лыжах, комиссии приходят одна за другой, и ни единой из них я не имею права спустить с лестницы или выбросить в окно».[261]

В то же время с точки зрения материальной Солоневич был устроен много лучше десятков тысяч советских служащих. Помимо основного жалованья, составлявшего весьма скудную сумму, он всегда имел возможность подрабатывать на ниве журналистики.

«Ежели бы я хотел делать советскую карьеру, я делал бы ее не в качестве инструктора спорта, а в качестве журналиста», — пишет Солоневич уже в эмиграции. И поясняет: «Я говорю это не в порядке саморекламы, а в порядке иллюстрации того факта, что подавляющее большинство русской интеллигенции к большевикам всерьез почти двадцать лет не идет. И еще: что очень много очень талантливых русских людей остаются вовсе неизвестными ни России, ни эмиграции, ибо с большевиками всерьез они работать не хотят. Как не хотел и я. И, за исключением нескольких технических руководств по спорту, все остальное, что писал я в советской России, было халтурой — сплошной и совершенно бездарной».[262]

Что ж, халтура так халтура. Но все-таки речь идет о нескольких десятках статей, очерков, репортажей, рецензий, фельетонов и заметок. Разве допустимо, чтобы целый пласт творческого наследия Солоневича совсем выпал из поля нашего зрения?

Позднее, в эмиграции, политические оппоненты в лице Младоросской партии инкриминировали Солоневичу написание 600 статей для советской печати, но сам он эту цифру считал явным преувеличением.[263] После изучения более 20 периодических изданий, в которых теоретически мог публиковаться Иван Лукьянович, выявлено около 200 материалов (из них пятая часть — те, где авторство спорно) в 13 газетах и журналах.

Что же это за тексты и что же это за издания?

Публикации, строго говоря, были двух видов:

— связанные с работой инструктором физкультуры и спорта ЦК ССТС, или шире — вообще с вопросами физической культуры;

— очерки, привозимые со всех концов страны из многочисленных командировок.

Если вторые, действительно, были халтурой, т. е. являлись источником относительно легкого заработка (такую же примерно «халтуру» включают, например, в собрание сочинений М. А. Булгакова), то к первым такой термин все-таки неприменим. Ибо спорт и физкультуру И. Л. Солоневич не только любил, но и знал, и был в этой области профессионалом — а уж по меркам Страны Советов тем более.

В качестве подтверждения можно привести, например, высказывание… Н. А. Семашко (того самого, которого увековечил в своем каламбуре Маяковский: «Подтяжки имени Семашки»):

«Что ошибок будет не так много, — писал нарком здравоохранения в предисловии к «Энциклопедическому словарю по физической культуре», — и что основные определения будут приняты — гарантией служит авторитетность авторов статей. Редактор сознательно уклонялся иногда от насилования убеждений авторов, ибо за многими из них стоят целые школы».[264] «Ближайшее участие в Словаре» принимали ведущие в СССР на тот момент (1928 год) специалисты по физкультуре — 34 теоретика и практика. В это число попал и Иван Солоневич.

Впрочем, отзыв о коллективе, в котором мог оказаться и случайный человек, не очень убедителен. За персональной характеристикой обратимся к мнению редакции журнала «Физкультура и спорт» — в конце 1920-х годов только появившегося на свет, но с тех пор и до начала 1990-х бывшего официозом советских физкультурников. В примечании, сопровождавшем статью Солоневича «Рекордная путаница», автор именуется «одним из крупнейших практических работников физкультдвижения».[265]

Журнал «Физкультура и спорт», в котором И. Л. Солоневич с 1928 по 1931 гг. опубликовал около 20 статей, возник путем слияния «Красного спорта» и «Известий физической культуры» (в обоих этих изданиях он также сотрудничал).

Вообще, наибольший удельный вес в советском периоде журналистской деятельности Ивана Лукьяновича занимают публикации (на данный момент выявлено их более 80-ти) «по месту работы», в органах ЦК ССТС — в «Нашей газете» и журналах «Активист» и «Вопросы стенографии и машинописи». В соответствии с периодичностью, статьи Солоневича в журналах исчисляются единицами, а в ежедневной «Нашей газете» публикации иногда следовали одна за другой буквально через день.