Гражданин Империи Иван Солоневич - [190]

Еще два эмигрантских издания состоялись в 1970-е гг.: сначала одним томом «Народную Монархию» издала «Наша Страна», а затем — также в виде одной книги, но с раздельной пагинацией частей (по первому изданию) сан-францисское издательство «Глобус». Последнее было осуществлено на личные средства Марины Сергеевны Кингстон, представительницы газеты и движения в США.

Именно благодаря изданиям 1970-х гг. «Народная Монархия» попала в самиздат и оказала определенное влияние на членов ВСХСОН (диссидентская организация патриотического толка)

С 1991 года «Народную Монархию» начали издавать на Родине автора.

Обстоятельных исследований, посвященных «Народной Монархии», к настоящему моменту, увы, не появилось. Причины — есть. Солоневич питал ко всей ученой (и псевдоученой) братии что-то вроде неприязни. Братия отвечает ему взаимностью.

Даже если бы и нашелся честный труженик науки, то без семи пядей во лбу делать ему будет нечего. Надо быть как минимум историком и социологом (а еще лучше — одновременно и историком, и социологом, и философом, и культурологом, и много еще кем), чтобы всесторонне проанализировать «Народную Монархию». При развитии системы ЕГЭ специалисты столь широкого профиля появятся в России нескоро. Не претендуя на лавры представителей науки, попробуем наметить хотя бы магистральные пути для исследователей.

В первую очередь, необходимо определиться с термином «народная монархия». Наибольшее распространение он получил в историографии, посвященной Франции.

«Наполеон, — пишет советский историк Е. В. Тарле, — еще в 1816 г., в начале своего пребывания на острове Св. Елены, высказывал убеждение, что его сын еще будет царствовать, так как во Франции отныне можно опираться, только «на массы», значит: или республика, или популярная, «народная» монархия»[790].

А вот как один современный исследователь описывает события 1830 г.:

«Утром 31 июля его <Лафайета> посетил в Ратуше муж его внучки Шарль де Ремюза, который поставил вопрос ребром: «Либо сохранится монархия, и герцог Орлеанский будет королем; либо учредят республику, и вы будете ее президентом. Готовы ли вы взять на себя такую ответственность?».

Старый генерал после долгих колебаний решил поддержать кандидатуру Луи Филиппа.

Во время встречи с претендентом на трон Лафайет заявил, что сегодня французскому народу нужна народная монархия, окруженная республиканскими институтами. Вложив в руку Луи Филиппа трехцветное знамя, он вывел его на балкон и на виду у многотысячной толпы обнял его. Эта сцена произвела должное впечатление — любящие неожиданные эффекты парижане начали кричать: «Да здравствует Лафайет! Да здравствует герцог Орлеанский!»[791]

Историк, юрист, социолог, этнограф, один из лидеров Партии демократических реформ М. М. Ковалевский (1851–1916), кажется, первым перевел словосочетание «народная монархия» с французского на русский язык. По крайней мере, два из четырех томов его работы «Происхождение современной демократии» имеют в своем названии эту формулу — Народная Монархия[792].

Президентская республика, установившаяся во Франции в 1958 г. при генерале де Голле, называлась современниками «республиканской монархией». Сам же генерал предпочитал другой термин (именно: «народная монархия»)[793].

Невольно вспоминаются слова Солоневича о том, что «монархия без прилагательного не означает ничего». Как видим, и с прилагательным смысл может быть очень разный. Особенно отчетливо это проявляется в наши дни. Вот, например, как в 2001 г. «Независимая газета» оценивает политическую ситуацию в Российской Федерации: «Курс нового президента на укрощение строптивых элит не мог не сопровождаться стремлением опереться на массовые слои населения. Это нашло выражение в реконструкции модели «народной монархии» в треугольнике верховная власть — элиты — массовые слои населения»[794].

Ну и, естественно, нельзя обойти вниманием современную Норвегию, где «народная монархия» является практически официальным термином. Правда, если верить российским СМИ, народность монархии в этой скандинавской стране выражается почти исключительно в том, что царствующая особа может вступать в морганатический брак[795].

Даже поверхностное ознакомление с трудом Солоневича позволит сделать вывод, что под «Народной Монархией» Иван Лукьянович подразумевал никак не мезальянсы и уж тем более не республиканские институты.

Неплохо знавший всемирную историю И. Л. Солоневич, скорее всего, интуитивно чувствовал расплывчатость вводимого им в политический оборот термина. Незадолго до кончины в одной из статей он проявляет это сомнение: «Голос России» и «Тезисы», — пишет Солоневич, — были первой струей народной, всенародной, или, что звучало бы лучше, «Земской Монархии»[796].

Чувство неудовлетворенности по отношению к «Народной Монархии», вообще, было главным — ранее совсем нехарактерным для Солоневича.

«Мое личное мнение о «Народной монархии» сводится к следующему, — писал он в 1952 г. — Это есть совершенно необходимая работа, сделанная неудовлетворительно[797]. <…>

Если я не ошибаюсь очень уж катастрофически, то в России она будет отвечать всей «тенденции развития» новой и по-настоящему национальной России. И вот именно поэтому я еще и еще раз обращаюсь с просьбой к нашим друзьям исправить все ее ошибки, описки и даже опечатки. Я не историк. Объем моей «эрудиции» очень разносторонен — от Клаузевица до Маркса — и от психоанализа до оккультизма. Но в исторической работе, какой по существу является «Народная монархия», моих знаний мне не хватает. И в этой работе могут быть ошибки. Их нужно исправить уже здесь, а не ожидать того, чтобы наши противники стали бы публично исправлять их в России. Первые два выпуска, «Основные положения» и «Дух народа», имеют очень общий характер, и в них фактические ошибки и пропуски очень маловероятны, хотя, может быть, есть и они. В дальнейших выпусках этих ошибок и пробелов будет больше. Их нужно ликвидировать уже здесь, чтобы к моменту падения пресловутого занавеса мы имели бы «катехизис», по мере возможности неуязвимый ни для какой критики…»